Я прекрасно знаю, что ожидает Михалевича, т.к. по службе вынужден много времени проводить за границей, и представляю те трансформации, которые происходят с сознанием в отрыве от дома (даже эти строки пишу из Вильнюса). Больше всего это похоже на жизнь после смерти. Ты лихорадочно, при первой же возможности лезешь в Интернет, чтобы прочитать новости, чтобы убедиться, что Беларусь осталась, что она по-прежнему существует. И она действительно осталась, она действительно существует, только тебя в ней нет. И это чудовищно, это убивает больше всего: что бы ты ни сделал тут, в Вильнюсе, в Польше, - жизнь в Беларуси будет продолжаться так, как будто тебя больше нет. Ты начинаешь вести себя иррационально, начинаешь писать бешеное количество писем оставшимся в Беларуси друзьям - только для того, чтобы напомнить им о своем существовании. А люди сначала отвечают, им сначала интересно читать о твоих новостях, но потом начинают замечать тебя все реже и реже, ведь ты теперь - призрак, тебя теперь нет в Минске. С тобой теперь не выпьешь 50 г и не курнешь кальян.
И вот, со временем, начинается новая жизнь. Жизнь призрака. Для тех повелителей дум, кто устроился грузчиками в Бельгии, - освоение местных языков, попытка пристроить в школу детей. Для тех, кто накопил за время политической борьбы капитал, - приобретение недвижимости и стремительное и безнадежное спивание посреди пустой варшавской, краковской, таллинской квартиры - ведь жизнь закончилась, дел больше нет, осталось только пить, пить, пить. Есть еще те, кто пытается выстроить вокруг себя воображаемую Беларусь, поддерживать какие-то шевеления в диаспоре, организовывать службы на белорусском языке в костелах, на которые никто не ходит. И все глохнет, ведь Беларусь - не в Польше и не в Литве, Беларусь - в Беларуси.