Виктория16
New member
Прочитала недавно замечательную статью, как раз на эту тему. И вам советую http://minsknews.by/blog/2015/09/02/mamskiy-blog-pora-po-papam-ili-ne-nado-ya-syina-slomat-boyus/
Папы и дети
- Автор темы Виктория16
- Дата начала
Виктория16, спасибо!!!!!
Вы даже не представляете, что наш папа умеет делать.. И ногти стричь и причехи делать и писюны детям смотреть и мыть и еду готовить и чухать за бочок и сказку читать.. Все размеры он знает..и все слабости детские
Вы даже не представляете, что наш папа умеет делать.. И ногти стричь и причехи делать и писюны детям смотреть и мыть и еду готовить и чухать за бочок и сказку читать.. Все размеры он знает..и все слабости детские
BabuschkinHaus
Well-known member
Наверное, все папы разные. Когда дочка только родилась, наш папа ее и купал и ноготочки обрезал. Но я видела, что делал он это оттого, что чувство ответственности брало верх. НЕ было в нем вот такой трогательной нежности. Да, она казалась ему забавной и он ее любил, но совсем не так, как я и как бы мне хотелось. По мере взросления, у них уже стали появляться свои игры, секретики, вечерние почитушки. Но только сейчас, когда ребенку 7, я вижу, что он действительно получает удовольствие от общения с не, не только дает, а и получает позитив. Если раньше прогулка была для него пыткой. Он не понимал и не любил всех этих куличиков, колясочек. То теперь, у них в любую погоду в выходные покатушки на роликах и никаких гвоздей, и подтягивания на турниках (малая занимается спортивной акробатикой и учит папу правильно подтягиваться). В эти выходные, конечно, уже придется им что-то новое придумывать -http://www.gismeteo.by/weather-minsk-4248/. Он занимается с ней английским и грузит ее линейными уравнениями (я устала ругаться по этому поводу, ведь в первом классе еще не учат иксы) теперь я вижу, что его любовь, замешана и на интересе к ней, как к личности и на гордости за ее успехи. Но, да, она у него не безусловна, как моя любовь к ней. Во всяком случае, мне так видится со стороны.
BabuschkinHaus
Well-known member
"Это письмо отца сыну
было написано Ливингстоном Ларнедом почти 100 лет назад, но трогает сердца
людей и по сей день. Оно стало популярным после того, как его опубликовал в
своей книге Дейл Карнеги.
Послание было переведено на множество языков, перепечатано сотнями изданий по
всему миру и произвело сильное впечатление на людей. Сохраните и перечитывайте,
когда захотите повысить голос на своего ребенка.
«Послушай, сын. Я произношу эти слова, когда ты спишь; твоя маленькая рука
подложена под щечку, а вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу. Я
один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я сидел в
библиотеке и читал газету, на меня нахлынула тяжелая волна раскаяния. Я пришел
к твоей кроватке с сознанием своей вины.
Вот о чем я думал, сын: я сорвал на тебе свое плохое настроение. Я выбранил
тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу, так как ты только прикоснулся к
своему лицу мокрым полотенцем. Я отчитал тебя за то, что ты не почистил свои
ботинки. Я сердито закричал на тебя, когда ты бросил что-то из своей одежды на
пол.
За завтраком я тоже к тебе придирался. Ты пролил чай. Ты жадно глотал пищу. Ты
положил локти на стол. Ты слишком густо намазал хлеб маслом. А затем, когда ты
отправился поиграть, а я торопился на поезд, ты обернулся, помахал мне рукой и
крикнул: «До свидания, папа!» — я же нахмурил брови и ответил: «Распрями
плечи!»
Затем, в конце дня, все началось снова. Идя по дороге домой, я заметил тебя,
когда ты на коленях играл в шарики. На твоих чулках были дыры. Я унизил тебя
перед твоими товарищами, заставив идти домой впереди меня. Чулки дорого стоят —
и если бы ты должен был покупать их на собственные деньги, то был бы более
аккуратным! Вообрази только, сын, что это говорил твой отец!
Помнишь, как ты вошел затем в библиотеку, где я читал, — робко, с болью во
взгляде? Когда я мельком взглянул на тебя поверх газеты, раздраженный тем, что
мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери. «Что тебе нужно?» —
резко спросил я.
Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал.
Твои ручки сжали меня с любовью, которую бог вложил в твое сердце и которую
даже мое пренебрежительное отношение не смогло иссушить. А затем ты ушел,
семеня ножками, вверх по лестнице.
Так вот, сын, вскоре после этого газета выскользнула из моих рук и мною овладел
ужасный, тошнотворный страх. Что со мною сделала привычка? Привычка
придираться, распекать — такова была моя награда тебе за то, что ты маленький
мальчик. Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, все дело в том, что я ожидал
слишком многого от юности и мерил тебя меркой своих собственных лет.
А в твоем характере так много здорового, прекрасного и искреннего. Твое
маленькое сердце столь же велико, как рассвет над далекими холмами. Это
проявилось в твоем стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать
меня перед отходом ко сну. Ничто другое не имеет сегодня значения, сын.
Я пришел к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобой
колени! Это слабое искупление. Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я
тебе сказал все это, когда ты проснулся. Но завтра я буду настоящим отцом! Я
буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты
смеешься. Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздраженное
слово. Я постоянно буду повторять как заклинание: «Он ведь только мальчик,
маленький мальчик!»
Боюсь, что я мысленно видел в тебе взрослого мужчину. Однако сейчас, когда я
вижу тебя, сын, устало съежившегося в кроватке, я понимаю, что ты еще ребенок.
Еще вчера ты был на руках у матери и головка твоя лежала на ее плече. Я
требовал слишком многого, слишком много."
Автор: Ливингстон Ларнед
было написано Ливингстоном Ларнедом почти 100 лет назад, но трогает сердца
людей и по сей день. Оно стало популярным после того, как его опубликовал в
своей книге Дейл Карнеги.
Послание было переведено на множество языков, перепечатано сотнями изданий по
всему миру и произвело сильное впечатление на людей. Сохраните и перечитывайте,
когда захотите повысить голос на своего ребенка.
«Послушай, сын. Я произношу эти слова, когда ты спишь; твоя маленькая рука
подложена под щечку, а вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу. Я
один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я сидел в
библиотеке и читал газету, на меня нахлынула тяжелая волна раскаяния. Я пришел
к твоей кроватке с сознанием своей вины.
Вот о чем я думал, сын: я сорвал на тебе свое плохое настроение. Я выбранил
тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу, так как ты только прикоснулся к
своему лицу мокрым полотенцем. Я отчитал тебя за то, что ты не почистил свои
ботинки. Я сердито закричал на тебя, когда ты бросил что-то из своей одежды на
пол.
За завтраком я тоже к тебе придирался. Ты пролил чай. Ты жадно глотал пищу. Ты
положил локти на стол. Ты слишком густо намазал хлеб маслом. А затем, когда ты
отправился поиграть, а я торопился на поезд, ты обернулся, помахал мне рукой и
крикнул: «До свидания, папа!» — я же нахмурил брови и ответил: «Распрями
плечи!»
Затем, в конце дня, все началось снова. Идя по дороге домой, я заметил тебя,
когда ты на коленях играл в шарики. На твоих чулках были дыры. Я унизил тебя
перед твоими товарищами, заставив идти домой впереди меня. Чулки дорого стоят —
и если бы ты должен был покупать их на собственные деньги, то был бы более
аккуратным! Вообрази только, сын, что это говорил твой отец!
Помнишь, как ты вошел затем в библиотеку, где я читал, — робко, с болью во
взгляде? Когда я мельком взглянул на тебя поверх газеты, раздраженный тем, что
мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери. «Что тебе нужно?» —
резко спросил я.
Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал.
Твои ручки сжали меня с любовью, которую бог вложил в твое сердце и которую
даже мое пренебрежительное отношение не смогло иссушить. А затем ты ушел,
семеня ножками, вверх по лестнице.
Так вот, сын, вскоре после этого газета выскользнула из моих рук и мною овладел
ужасный, тошнотворный страх. Что со мною сделала привычка? Привычка
придираться, распекать — такова была моя награда тебе за то, что ты маленький
мальчик. Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, все дело в том, что я ожидал
слишком многого от юности и мерил тебя меркой своих собственных лет.
А в твоем характере так много здорового, прекрасного и искреннего. Твое
маленькое сердце столь же велико, как рассвет над далекими холмами. Это
проявилось в твоем стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать
меня перед отходом ко сну. Ничто другое не имеет сегодня значения, сын.
Я пришел к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобой
колени! Это слабое искупление. Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я
тебе сказал все это, когда ты проснулся. Но завтра я буду настоящим отцом! Я
буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты
смеешься. Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздраженное
слово. Я постоянно буду повторять как заклинание: «Он ведь только мальчик,
маленький мальчик!»
Боюсь, что я мысленно видел в тебе взрослого мужчину. Однако сейчас, когда я
вижу тебя, сын, устало съежившегося в кроватке, я понимаю, что ты еще ребенок.
Еще вчера ты был на руках у матери и головка твоя лежала на ее плече. Я
требовал слишком многого, слишком много."
Автор: Ливингстон Ларнед