Про шлепки от Ольги Писарик:Про шлепки, битьё и адаптациюПредставьте себе ситуацию: 200 лет назад, деревня, хозяйка готовит ужин. Приходит её четырёхлетний сын и начинает канючить: «Хочу сла-а-аденького! Дайте мё-о-оду! Дайте! Дайте! Хочу-у-у-у…» А у матери ужин не готов, свиньи не кормлены, корова не доена и времени на то, чтобы сказать «нет», а потом держать ребёнка в своих руках, чтобы он выплакался и смирился, нет и быть не может. И мать, как до неё делали поколения женщин в её культуре, решает слегка ускорить процесс. Ребёнок получает по попе, плачет от невозможности изменить ситуацию и в итоге смиряется.
Три-четыре повторения такой ситуации – нытья, шлепка и слёз тщетности, - и малыш понимает, что он вообще-то может прекрасно обойтись и без сладкого перед ужином. Нет никакой угрозы его существованию. Так рождается психологическая адаптируемость.
В традиционных культурах шлепки служили не для установления дисциплины, а именно для того, чтобы облегчить ребёнку процесс перехода от злости к слезам. И взрослые понимали, что если слёз после шлепка нет, то проблемы с этим ребёнком обеспечены.
Прежде чем начать пропагандировать шлепки, вспомните, в какой культурной среде рос вышеописанный ребёнок. Он с рождения знал всех, кто о нём заботится, постоянно жил на одном месте, в семье из трёх-четырёх поколений, вся деревня – соседи, родственники, друзья – была его кругом привязанности. Рядом всегда был взрослый (бабушка, тётя), в руках которого можно было найти утешение. Проблем с привязанность. К родителям у ребёнка не было, потому что весь культурный уклад способствовал её укреплению.
Как мы всерьёз можем пропагандировать физические наказания сейчас, с условиях современного образа жизни? Наши дети растут в постоянно изменяющемся мире. Мы переезжаем с места на место, мы перебрасываем ребёнка от подруги в школу раннего развития, в садик, к бабушке. У него нет возможности ни к кому и ни к чему толком привязаться. Часто родители – единственные взрослые, к которым привязан ребёнок.
(Да, я сама до сих пор могу в сердцах треснуть кого-нибудь из своих тапком по заднице, но мне не придёт в голову гордиться таким поведением как «методом воспитания», а тем более пропагандировать его).
Родители повторяют знакомые им с детства и проверенные поколениями практики взращивания детей, не понимая, что они годились для того образа жизни, а в нынешних условиях эффект от таких практик прямо противоположный. Родители начинают избивать детей, использовать физические наказания в качестве дисциплинарной меры, чтобы изменить поведение. В результате в условиях итак ослабленных привязанностей ребёнок возводит вокруг своего внутреннего «я» всё более высокие стены защиты от уязвимости, что делает переход от злости к скорби вообще невозможным. Растёт поколение детей, не способных плакать.
Общий вывод такой: можно и шлёпнуть, если это поможет вашему ребёнку перейти от злости к слезам тщетности и, в дальнейшем, к адаптации; и если он комфортно себя чувствует, плача в ваших руках. Но лучше всё-таки обозначить невозможность изменений и держать в руках, пока не выплачется.
«Держать в руках» не обязательно физически; имеется в виду необходимость постоянно подчёркивать, что вы рядом и сочувствуете ему, хотя и не можете изменить ситуацию. Однако часто физическое держание в руках просто безопаснее и для ребёнка, и для окружающих.
Если ребёнок хорошо к вам привязан, то при опасностях огорчениях и обидах вы – первый человек, к которому он приходит жаловаться и утешаться.
Когда развитие идёт по плану, задуманному природой, то к семи годам ребёнок уже в состоянии психологически приспосабливаться к невозможности изменений, а также более-менее регулировать вспышки агрессии при помощи смешивания чувств.
Три-четыре повторения такой ситуации – нытья, шлепка и слёз тщетности, - и малыш понимает, что он вообще-то может прекрасно обойтись и без сладкого перед ужином. Нет никакой угрозы его существованию. Так рождается психологическая адаптируемость.
В традиционных культурах шлепки служили не для установления дисциплины, а именно для того, чтобы облегчить ребёнку процесс перехода от злости к слезам. И взрослые понимали, что если слёз после шлепка нет, то проблемы с этим ребёнком обеспечены.
Прежде чем начать пропагандировать шлепки, вспомните, в какой культурной среде рос вышеописанный ребёнок. Он с рождения знал всех, кто о нём заботится, постоянно жил на одном месте, в семье из трёх-четырёх поколений, вся деревня – соседи, родственники, друзья – была его кругом привязанности. Рядом всегда был взрослый (бабушка, тётя), в руках которого можно было найти утешение. Проблем с привязанность. К родителям у ребёнка не было, потому что весь культурный уклад способствовал её укреплению.
Как мы всерьёз можем пропагандировать физические наказания сейчас, с условиях современного образа жизни? Наши дети растут в постоянно изменяющемся мире. Мы переезжаем с места на место, мы перебрасываем ребёнка от подруги в школу раннего развития, в садик, к бабушке. У него нет возможности ни к кому и ни к чему толком привязаться. Часто родители – единственные взрослые, к которым привязан ребёнок.
(Да, я сама до сих пор могу в сердцах треснуть кого-нибудь из своих тапком по заднице, но мне не придёт в голову гордиться таким поведением как «методом воспитания», а тем более пропагандировать его).
Родители повторяют знакомые им с детства и проверенные поколениями практики взращивания детей, не понимая, что они годились для того образа жизни, а в нынешних условиях эффект от таких практик прямо противоположный. Родители начинают избивать детей, использовать физические наказания в качестве дисциплинарной меры, чтобы изменить поведение. В результате в условиях итак ослабленных привязанностей ребёнок возводит вокруг своего внутреннего «я» всё более высокие стены защиты от уязвимости, что делает переход от злости к скорби вообще невозможным. Растёт поколение детей, не способных плакать.
Общий вывод такой: можно и шлёпнуть, если это поможет вашему ребёнку перейти от злости к слезам тщетности и, в дальнейшем, к адаптации; и если он комфортно себя чувствует, плача в ваших руках. Но лучше всё-таки обозначить невозможность изменений и держать в руках, пока не выплачется.
«Держать в руках» не обязательно физически; имеется в виду необходимость постоянно подчёркивать, что вы рядом и сочувствуете ему, хотя и не можете изменить ситуацию. Однако часто физическое держание в руках просто безопаснее и для ребёнка, и для окружающих.
Если ребёнок хорошо к вам привязан, то при опасностях огорчениях и обидах вы – первый человек, к которому он приходит жаловаться и утешаться.
Когда развитие идёт по плану, задуманному природой, то к семи годам ребёнок уже в состоянии психологически приспосабливаться к невозможности изменений, а также более-менее регулировать вспышки агрессии при помощи смешивания чувств.
