и несколько умерших детей и внуков, наверняка, тоже.
Гоми́лия, или Доступное православие
- Автор темы Lemma
- Дата начала
Младенцы еще сто лет назад умирали от того, что сегодня лечится антибиотиками за три - пять дней. Неотапливыемые сырые дома, а деть закашлял и все. Например, обструкция или пневмония. Для 1/3 младенцев наступал исход.
Тот же туберкулез, который валил молодых. Эпидемии, с которыми не умели справляться типа чумы, оспы, холеры, вообще косили ряды.
Женщины рожали 5-10 детей как обычное дело. Естественно, к сорока выглядели изношенно. А сегодня даже тем, кто хочет много детей и рано женится, больше 5-ти родить уже сложно: частые невынашивания. Все таки люд стал слабее,((( Имхо, конечно.
Ну и по теме)
И вот сейчас начинается Великий пост. Это время покаяния. И потянется народ к Исповеди. Будут рассказывать, кто съел сырник, кто съел печеньице, а не заметил, что там написано, что оно сливочное, – то есть для них это такие тяжкие грехи, за которые надо вообще сжигать на костре, на медленном огне, поливая оливковым маслом. А на самом деле совершенно не в этом нужно каяться. А нужно каяться в том, что ... нет в тебе ни одного христианского качества.
А покаяние есть изменение своей жизни так, чтобы у тебя появились качества христианские. А главное христианское качество заключается в том, что Христос сказал: «Ты делаешь для ближнего без всякой корысти, потому что ты ему сострадаешь». Самое главное дело жизни – не свой домик обеспечить, а помочь ближнему, который к тебе приходит за помощью. И даже не приходит. Потому что один лежит больной – он не может прийти, другой сидит в тюрьме – не может прийти. Третий вообще не знает, куда идти. Если ты христианин, ты должен к нему прийти. «А что же, я должен за других думать?» Конечно, не должен, если ты не христианин. А если христианин – да. Ты сначала должен думать о нём, а потом, если время останется, то, может, и о себе. Но только это – во вторую очередь.
И вот если у тебя не так, то, значит, тебе нужно покаяться. Не в лишнем съеденном печенье, потому что это всё равно про себя, любимого. А нужно изменить своё сознание. И вот это изменение сознания есть покаяние. Тогда пост будет постом. Мы должны так перестроиться, чтобы постараться хотя бы в течение сорока и ещё семи дней на Страстной седмице пожить христианской жизнью. Хотя бы почувствовать, в чём она. Древние христиане вообще постились – не ели мяса, рыбы – для того, чтобы экономить деньги. А сэкономленные деньги тратили так: раздавали нищим. Или покупали на это одежду, и им эту одежду раздавали. То есть в этом была польза. Это не просто было, так сказать, «заодно похудею». Здоровье, польза – опять же, польза кому? Мне. Чтобы мне было «всё хорошо»... Церковь по Его замыслу, Христову, – это собрание не тех людей, которые себе служат, а собрание людей, которые избирают смыслом своей жизни служение другим. Вот это ставят на первое место. И, если это с человеком произошло, значит, произошло с ним и покаяние. Если нет, то нет.
Поэтому Христос и говорит: «Многие скажут мне в тот день: Господи! Господи!...» (Мф., 7, 22). А Он скажет: «...отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф., 7, 23).
Потому что жил человек, думал, чувствовал, говорил совсем не по-христиански. Поэтому нам всем в течение нашей жизни предстоит очень большой путь изменения нашего сознания, изменения нашего сердца, изменения направления нашей жизни. Вот только это является христианством на основании Священного Писания...
/протоиерей Димитрий (Смирнов)/
Тот же туберкулез, который валил молодых. Эпидемии, с которыми не умели справляться типа чумы, оспы, холеры, вообще косили ряды.
Женщины рожали 5-10 детей как обычное дело. Естественно, к сорока выглядели изношенно. А сегодня даже тем, кто хочет много детей и рано женится, больше 5-ти родить уже сложно: частые невынашивания. Все таки люд стал слабее,((( Имхо, конечно.
Ну и по теме)
И вот сейчас начинается Великий пост. Это время покаяния. И потянется народ к Исповеди. Будут рассказывать, кто съел сырник, кто съел печеньице, а не заметил, что там написано, что оно сливочное, – то есть для них это такие тяжкие грехи, за которые надо вообще сжигать на костре, на медленном огне, поливая оливковым маслом. А на самом деле совершенно не в этом нужно каяться. А нужно каяться в том, что ... нет в тебе ни одного христианского качества.
А покаяние есть изменение своей жизни так, чтобы у тебя появились качества христианские. А главное христианское качество заключается в том, что Христос сказал: «Ты делаешь для ближнего без всякой корысти, потому что ты ему сострадаешь». Самое главное дело жизни – не свой домик обеспечить, а помочь ближнему, который к тебе приходит за помощью. И даже не приходит. Потому что один лежит больной – он не может прийти, другой сидит в тюрьме – не может прийти. Третий вообще не знает, куда идти. Если ты христианин, ты должен к нему прийти. «А что же, я должен за других думать?» Конечно, не должен, если ты не христианин. А если христианин – да. Ты сначала должен думать о нём, а потом, если время останется, то, может, и о себе. Но только это – во вторую очередь.
И вот если у тебя не так, то, значит, тебе нужно покаяться. Не в лишнем съеденном печенье, потому что это всё равно про себя, любимого. А нужно изменить своё сознание. И вот это изменение сознания есть покаяние. Тогда пост будет постом. Мы должны так перестроиться, чтобы постараться хотя бы в течение сорока и ещё семи дней на Страстной седмице пожить христианской жизнью. Хотя бы почувствовать, в чём она. Древние христиане вообще постились – не ели мяса, рыбы – для того, чтобы экономить деньги. А сэкономленные деньги тратили так: раздавали нищим. Или покупали на это одежду, и им эту одежду раздавали. То есть в этом была польза. Это не просто было, так сказать, «заодно похудею». Здоровье, польза – опять же, польза кому? Мне. Чтобы мне было «всё хорошо»... Церковь по Его замыслу, Христову, – это собрание не тех людей, которые себе служат, а собрание людей, которые избирают смыслом своей жизни служение другим. Вот это ставят на первое место. И, если это с человеком произошло, значит, произошло с ним и покаяние. Если нет, то нет.
Поэтому Христос и говорит: «Многие скажут мне в тот день: Господи! Господи!...» (Мф., 7, 22). А Он скажет: «...отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф., 7, 23).
Потому что жил человек, думал, чувствовал, говорил совсем не по-христиански. Поэтому нам всем в течение нашей жизни предстоит очень большой путь изменения нашего сознания, изменения нашего сердца, изменения направления нашей жизни. Вот только это является христианством на основании Священного Писания...
/протоиерей Димитрий (Смирнов)/
Симона-Таисия
созерцаю мир...
не думаю, т.к. практически во всех религиях, не только в христианстве существует постная практика. И склоняюсь к тому, что пост больше необходим душе, чем телу.
Симона-Таисия
созерцаю мир...
у религий был и есть смысл - учение (мне вот этот текст близок)
и в этом учении пост одна из необходимых аскетических практик
и так же частично соглашусь с твоим подтекстом (если я верно его уловила), что священнослужителями многое перевёрнуто и подогнано под систему
Здесь, скорее всего, речь о том, что если человек тогда дожил условно до подросткового возраста, то это здоровый человек. И предоставь ему хорошие условия жизни, питание, медицину, то м.б. и жил до 100 лет. А вот если нас поместить) сейчас в те условия, то проживем гораздо меньше, чем они.
Цікава.)
Асабліва, калі шэрае прыбраць.
Несколько мыслей вразброс.
Когда читаешь Евангелие, в конце концов начинает доходить пугающая вещь. Что конфликт Господа Иисуса и фарисеев - это не конфликт хорошего человека с плохими и безбожными людьми. Это конфликт Бога с хорошими и набожными людьми. Когда читал Ветхий Завет, литературу по истории периода, как-то представляешь себе контекст - фарисеев понять намного легче, чем Иисуса. Они понятно, о чем - а Он как-то все время озадачивает. /Сергей* Худиев/
*Что есть депрессия? Комбинация мыслей. Человек комбинирует одно, другое, третье... Размышляет: было то, будет это... Надо перестать гадать, как и что будет. Господь устраивает в итоге все вообще по-другому. И на что тогда мы тратили нервы и переживали? /старец Фаддей Витовницкий/
*Вы простите меня за резкость, но жизнь без Бога - это бессмысленная мышиная возня, которая мало чем отличается от жизни животных. А чем же человек отличается от животного? Тем, что у него есть совесть и разум, душа, дух... Как часто, погрузившись в земную суету и бесконечную гонку за материальным благом, мы забываем о своей душе и её спасении - о главном смысле жизни! Ничто материальное, смертное, конечное не может быть истинным смыслом. Квартиры, машины, карьера, развлечения и даже семья, муж, жена, дети - это не смысл жизни! Как часто люди живут ложными смыслами или вообще не понимают зачем живут, ... а душа все равно томится и покоя не находит...
/о. Петр* Гурьянов/
*Никогда не было, нет и не будет беспечального места на земле. Беспечальное место может быть только в сердце, когда в нем Господь... /Преподобный Никон/
Когда читаешь Евангелие, в конце концов начинает доходить пугающая вещь. Что конфликт Господа Иисуса и фарисеев - это не конфликт хорошего человека с плохими и безбожными людьми. Это конфликт Бога с хорошими и набожными людьми. Когда читал Ветхий Завет, литературу по истории периода, как-то представляешь себе контекст - фарисеев понять намного легче, чем Иисуса. Они понятно, о чем - а Он как-то все время озадачивает. /Сергей* Худиев/
*Что есть депрессия? Комбинация мыслей. Человек комбинирует одно, другое, третье... Размышляет: было то, будет это... Надо перестать гадать, как и что будет. Господь устраивает в итоге все вообще по-другому. И на что тогда мы тратили нервы и переживали? /старец Фаддей Витовницкий/
*Вы простите меня за резкость, но жизнь без Бога - это бессмысленная мышиная возня, которая мало чем отличается от жизни животных. А чем же человек отличается от животного? Тем, что у него есть совесть и разум, душа, дух... Как часто, погрузившись в земную суету и бесконечную гонку за материальным благом, мы забываем о своей душе и её спасении - о главном смысле жизни! Ничто материальное, смертное, конечное не может быть истинным смыслом. Квартиры, машины, карьера, развлечения и даже семья, муж, жена, дети - это не смысл жизни! Как часто люди живут ложными смыслами или вообще не понимают зачем живут, ... а душа все равно томится и покоя не находит...
/о. Петр* Гурьянов/
*Никогда не было, нет и не будет беспечального места на земле. Беспечальное место может быть только в сердце, когда в нем Господь... /Преподобный Никон/
Последнее редактирование:
nekonfliktnaya
New member
Не знаю, замечали ли вы такую закономерность. Совершишь грех – и гадко становится на душе! Теряешь свободу, сгущается тьма, места себе не находишь…Потерпишь немного, подождешь – грех забывается. Становится светлее, снова чувствуешь себя свободным! Кажется: зачем каяться, зачем идти на исповедь?! Забыть и не беспокоиться!
<Но> после каждого совершенного греха меняется сознание... Эти изменения сознания становятся необратимыми, если грех не очищается покаянием и стремлением к исправлению жизни. Ты привыкаешь ко греху, как принюхиваются к дурному запаху, и уже его не замечаешь. После каждого нераскаянного греха ты все больше погружаешься во тьму, все больше теряешь свободу, но перестаешь это замечать.
Я честно говоря, хотя исповедуюсь уже почти 40 лет, все равно всегда немного боюсь идти на исповедь. Что-то все время мешает. Наверное это не «что-то», а «кто-то», тот лукавый и скверный дух, который понимает, что после исповеди он потеряет власть над нашей душой.
Епископ Пантелеимон (Шатов)
Вопрос. Какая религия дает самое большое счастье?
Ответ. По–моему, поклонение самому себе, пока оно держится. Я знаю человека лет восьмидесяти, который восхищается собой с самого раннего детства и, как ни жаль, живет на удивление счастливо. Я не ставлю вопроса так. Вы, наверное, знаете, что я не всегда был христианином и обратился я не для того, чтобы обрести счастье. Я понимал, что бутылка вина даст мне его скорее. Если вы ищете религию, от которой ваша жизнь станет удобнее и легче, я бы вам не советовал избирать христианство.
Клайв Стейплз Льюис. «Из двух интервью».
Хотя на самом деле, что бы дьявол ни творил, сколько бы миллиардов душ он ни собрал себе, все равно на небе и на земле власть Божия.
В чем же тогда эта власть, если по видимости люди не подчиняются ни Богу, ни совести, ни заповедям, ни Ангелам-хранителям, а только служат своим страстям?
А вот в чем: сколько бы дьявол ни ухищрялся, сколько бы он ни стращал, сколько бы он людей ни погубил, на этой земле все равно совершится только то, что Бог попустит, и нет у сатаны власти над Богом. Поэтому Господь посылал Свою маленькую Церковь, состоявшую из нескольких человек, в тот ужасный мир, который по своим чудовищным преступлениям, извращениям человеческой природы был не менее ужасен, чем сейчас. «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» – все равно вы победите, это обречено, обречено на победу. И победа заключается не в количестве, эта победа иного свойства – победа жизни над смертью.
Жизнью, если мы помним, называется жизнь духовная. Потому что жизнь биологическая для человека – это не жизнь, этого для него слишком мало. Конечно, как всякая сложная система, человек стремится к упрощению. Быть животным гораздо проще и легче. Еще проще и легче быть растением. И многие люди идут этим путем, а дьявол этим пользуется, пользуется законом энтропии, помогает распаду. Но это не значит, что он побеждает. Потому что власть, которую имеет Христос на земле и на небе, – это власть любви. Ангелы подчиняются Богу не только потому, что Он их такими создал. Это подчинение Богу и это служение Ему – из любви. Бог строит новую вселенную, в которой свободное существо сумело бы свободно полюбить Бога больше всего на свете: больше отца, матери, детей, внуков, родины, работы – как раньше говорили, беззаветно, то есть без всяких договоров. Сделать свободный выбор между грехом, который для падшей человеческой природы естественен, близок, сладок, притягателен, знаком, испытан, – и любовью к Богу, Которому эта греховная сладость противна.
Потому что греховная сладость недостойна человека: Бог человека создал свободной личностью, способной достичь божественной жизни.http://www.wco.ru/biblio/books/dimitrs12/H20-T.htm
<Но> после каждого совершенного греха меняется сознание... Эти изменения сознания становятся необратимыми, если грех не очищается покаянием и стремлением к исправлению жизни. Ты привыкаешь ко греху, как принюхиваются к дурному запаху, и уже его не замечаешь. После каждого нераскаянного греха ты все больше погружаешься во тьму, все больше теряешь свободу, но перестаешь это замечать.
Я честно говоря, хотя исповедуюсь уже почти 40 лет, все равно всегда немного боюсь идти на исповедь. Что-то все время мешает. Наверное это не «что-то», а «кто-то», тот лукавый и скверный дух, который понимает, что после исповеди он потеряет власть над нашей душой.
Епископ Пантелеимон (Шатов)
Вопрос. Какая религия дает самое большое счастье?
Ответ. По–моему, поклонение самому себе, пока оно держится. Я знаю человека лет восьмидесяти, который восхищается собой с самого раннего детства и, как ни жаль, живет на удивление счастливо. Я не ставлю вопроса так. Вы, наверное, знаете, что я не всегда был христианином и обратился я не для того, чтобы обрести счастье. Я понимал, что бутылка вина даст мне его скорее. Если вы ищете религию, от которой ваша жизнь станет удобнее и легче, я бы вам не советовал избирать христианство.
Клайв Стейплз Льюис. «Из двух интервью».
Хотя на самом деле, что бы дьявол ни творил, сколько бы миллиардов душ он ни собрал себе, все равно на небе и на земле власть Божия.
В чем же тогда эта власть, если по видимости люди не подчиняются ни Богу, ни совести, ни заповедям, ни Ангелам-хранителям, а только служат своим страстям?
А вот в чем: сколько бы дьявол ни ухищрялся, сколько бы он ни стращал, сколько бы он людей ни погубил, на этой земле все равно совершится только то, что Бог попустит, и нет у сатаны власти над Богом. Поэтому Господь посылал Свою маленькую Церковь, состоявшую из нескольких человек, в тот ужасный мир, который по своим чудовищным преступлениям, извращениям человеческой природы был не менее ужасен, чем сейчас. «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» – все равно вы победите, это обречено, обречено на победу. И победа заключается не в количестве, эта победа иного свойства – победа жизни над смертью.
Жизнью, если мы помним, называется жизнь духовная. Потому что жизнь биологическая для человека – это не жизнь, этого для него слишком мало. Конечно, как всякая сложная система, человек стремится к упрощению. Быть животным гораздо проще и легче. Еще проще и легче быть растением. И многие люди идут этим путем, а дьявол этим пользуется, пользуется законом энтропии, помогает распаду. Но это не значит, что он побеждает. Потому что власть, которую имеет Христос на земле и на небе, – это власть любви. Ангелы подчиняются Богу не только потому, что Он их такими создал. Это подчинение Богу и это служение Ему – из любви. Бог строит новую вселенную, в которой свободное существо сумело бы свободно полюбить Бога больше всего на свете: больше отца, матери, детей, внуков, родины, работы – как раньше говорили, беззаветно, то есть без всяких договоров. Сделать свободный выбор между грехом, который для падшей человеческой природы естественен, близок, сладок, притягателен, знаком, испытан, – и любовью к Богу, Которому эта греховная сладость противна.
Потому что греховная сладость недостойна человека: Бог человека создал свободной личностью, способной достичь божественной жизни.http://www.wco.ru/biblio/books/dimitrs12/H20-T.htm
nekonfliktnaya, спасиБо)
захотелось еще немного Льюиса)
– О любви к ближнему.
– Нам заповедано любить ближнего, как себя. Как же мы любим себя? Я, например, люблю себя не за то, что я, скажем, милейший человек. Я люблю себя не за то, что я хорош, а за то, что я это я, при всех моих недостатках. Часто я искренне ненавижу какое-нибудь своё свойство. И всё же разлюбить себя я не могу. Другими словами, та резкая черта, которую проводит христианство между любовью к грешнику и ненавистью к его греху, существует в нас, сколько мы себя помним. Вы не любите того, что сделали, а себя любите. Вы, быть может, считаете, что вас мало повесить. Быть может, вы даже пойдёте в полицию и добровольно примете наказание. Любовь не пылкое чувство, а упорное желание, чтобы тот, кого мы любим, обрёл высшее благо.
– Что такое истинный христианин?
– Если вы имеете в виду того, кто никогда ни в чём не отступал от христианства, я могу назвать лишь Самого Христа. В этом смысле истинных христиан нет, есть только люди, которые в разной степени пытаются быть христианами, срываются и пробуют снова. Совершенная христианская жизнь состоит, конечно, в подражании Христу. Не надо понимать это по-идиотски, скажем отращивать бороду или становиться странствующим проповедником. Просто каждый ваш помысел, каждое действие, всё, что с вами случается, и хорошее, и плохое, должно быть предано Богу. Вы должны считать, что всё ниспослано Им, и всегда смотреть на Него, и искать Его воли, и спрашивать себя: «А как бы Он поступил?»
захотелось еще немного Льюиса)
– О любви к ближнему.
– Нам заповедано любить ближнего, как себя. Как же мы любим себя? Я, например, люблю себя не за то, что я, скажем, милейший человек. Я люблю себя не за то, что я хорош, а за то, что я это я, при всех моих недостатках. Часто я искренне ненавижу какое-нибудь своё свойство. И всё же разлюбить себя я не могу. Другими словами, та резкая черта, которую проводит христианство между любовью к грешнику и ненавистью к его греху, существует в нас, сколько мы себя помним. Вы не любите того, что сделали, а себя любите. Вы, быть может, считаете, что вас мало повесить. Быть может, вы даже пойдёте в полицию и добровольно примете наказание. Любовь не пылкое чувство, а упорное желание, чтобы тот, кого мы любим, обрёл высшее благо.
– Что такое истинный христианин?
– Если вы имеете в виду того, кто никогда ни в чём не отступал от христианства, я могу назвать лишь Самого Христа. В этом смысле истинных христиан нет, есть только люди, которые в разной степени пытаются быть христианами, срываются и пробуют снова. Совершенная христианская жизнь состоит, конечно, в подражании Христу. Не надо понимать это по-идиотски, скажем отращивать бороду или становиться странствующим проповедником. Просто каждый ваш помысел, каждое действие, всё, что с вами случается, и хорошее, и плохое, должно быть предано Богу. Вы должны считать, что всё ниспослано Им, и всегда смотреть на Него, и искать Его воли, и спрашивать себя: «А как бы Он поступил?»
Почувствовали ли, увидели ли с несомненностью теперь, как правдоподобны, достоверны по самому своему внутреннему содержанию, по простому духу повествователей, по бесчисленным реальным подробностям, как очевидны Евангелия?!
И тут даже нет ничего сверхъестественного, мистического, таинственного; наоборот, и уму, наблюдению, интеллектуальному чутью, если хотите, внутренне-научно, истина встает в несомненном виде. А потому, если я прежде говорил, что уму совершенно недоступны религиозные сверхъестественные предметы, то я разумел самую сущность, а не бытие их; она вне и выше рассудка: Бог, Троица, воплощение, Благодать, другой мир непостижимы уму. Но во Христе Богочеловеке Его естественная сторона, человеческая, совершенно подобная нашей природе, и должна быть доступна и восприятию и пониманию (опять-таки по закону сродства общей нашей природы), и была понятною. И тут уму нашему вполне прилично и даже обязательно искать достоверности самыми естественными способами: соображениями, психологическими сравнениями, чутьем истины и т. д.
И ученый философ Ф., когда стал читать Евангелие, без всякого труда умом дошел до очевидности событий. И уверовал.
И я, по своему опыту, весьма советую читать Евангелие, когда нам захочется укрепить свою веру, порадоваться в ней или когда найдет сомнение какое: никакие академии, никакие историко-критические исследования, никакие логические доказательства не могут дать столько, сколько самое простое чтение Евангелий Это опыт И понимаешь, почему св. Серафим еженедельно прочитывал всех евангелистов; почему миссия начинается с самого обыкновенного рассказа об евангельских событиях: почему Библию, а особенно Новый Завет, издают на всех языках в миллионах экземпляров и читают ее в мире больше всех других книг. Ничто так не приподнимает завесу над тайной того мира; ничто не открывает так наглядно реальность, истинность, объективность сверхъестественного бытия, как именно откровение.
И если мы по лени своей не можем читать по целому евангелисту в день, то хоть бы уделяли этому каких-нибудь 3-5 минут. Иногда и этого довольно. Вдруг неожиданно найдешь новую жемчужину или просто подновишь душу уже известными, но тускнеющими от времени фактами И снова заиграет сердце; и оживится вера, точно зелень, вспрыснутая утренней росой
В крайнем случае, читайте хоть при сомнениях, при ослаблении веры, при скорбях; и найдете и истину, и утешение.
/Труд митрополита Вениамина (Федченкова) «О вере, неверии и сомнении»/
И тут даже нет ничего сверхъестественного, мистического, таинственного; наоборот, и уму, наблюдению, интеллектуальному чутью, если хотите, внутренне-научно, истина встает в несомненном виде. А потому, если я прежде говорил, что уму совершенно недоступны религиозные сверхъестественные предметы, то я разумел самую сущность, а не бытие их; она вне и выше рассудка: Бог, Троица, воплощение, Благодать, другой мир непостижимы уму. Но во Христе Богочеловеке Его естественная сторона, человеческая, совершенно подобная нашей природе, и должна быть доступна и восприятию и пониманию (опять-таки по закону сродства общей нашей природы), и была понятною. И тут уму нашему вполне прилично и даже обязательно искать достоверности самыми естественными способами: соображениями, психологическими сравнениями, чутьем истины и т. д.
И ученый философ Ф., когда стал читать Евангелие, без всякого труда умом дошел до очевидности событий. И уверовал.
И я, по своему опыту, весьма советую читать Евангелие, когда нам захочется укрепить свою веру, порадоваться в ней или когда найдет сомнение какое: никакие академии, никакие историко-критические исследования, никакие логические доказательства не могут дать столько, сколько самое простое чтение Евангелий Это опыт И понимаешь, почему св. Серафим еженедельно прочитывал всех евангелистов; почему миссия начинается с самого обыкновенного рассказа об евангельских событиях: почему Библию, а особенно Новый Завет, издают на всех языках в миллионах экземпляров и читают ее в мире больше всех других книг. Ничто так не приподнимает завесу над тайной того мира; ничто не открывает так наглядно реальность, истинность, объективность сверхъестественного бытия, как именно откровение.
И если мы по лени своей не можем читать по целому евангелисту в день, то хоть бы уделяли этому каких-нибудь 3-5 минут. Иногда и этого довольно. Вдруг неожиданно найдешь новую жемчужину или просто подновишь душу уже известными, но тускнеющими от времени фактами И снова заиграет сердце; и оживится вера, точно зелень, вспрыснутая утренней росой
В крайнем случае, читайте хоть при сомнениях, при ослаблении веры, при скорбях; и найдете и истину, и утешение.
/Труд митрополита Вениамина (Федченкова) «О вере, неверии и сомнении»/
Посмотрела, что это Мамонов был.
У него еще есть)
* Если я очищу мир на маленькое пятнышко - себя, миру этого хватит. Спаси себя, и хватит с тебя.
* Любовь — это не чувство, это добродетель. Это количество добра, которое мы делаем, невзирая на отдачу. Когда ты делаешь просто так. Вот бабуля в метро, уступи ей место. Не надо к ней чувством пылать, делать надо, делать.
* Любое, любое дело мимо любви — это мимо Бога. А мимо Бога — это мимо вообще.
* Сделай кому-нибудь что-то хорошее, даром, но каждый день. Все время в плюс, в позитив. Увидишь, как у тебя сердце заживет! Можно ведь жить совершено иначе. Знаешь, как в метро на эскалаторе. Он едет вниз, а нужно идти вверх, все едут вниз, а ты вверх идешь. Другого нет пути, надо к Свету идти.
* Нельзя подменять настоящее ловко сказанным.
* Так страшно становится, когда, например, уродливый дом или матом ругаются.
* Надо встречать человека, всегда говорить выше его заслуг и достоинства, и это не будет человекоугодием. Тогда человек будет стремиться подняться до того уровня, который ты ему устанавливаешь.
** Если ты на самом дне, то у тебя на самом деле хорошее положение: тебе дальше некуда, кроме как наверх.
* Надо бы нам всем, да и мне в первую очередь, научиться говорить себе «нет».
* Легко сказать — трудно сделать. Трудно. Но если постараться сильно, понять, что другого способа жить просто нет, тогда получается.
* Не прощать обидчику — всё равно как сердиться на какую-то вещь, что об неё стукнулся. Виноват всегда ты; но бывает так больно, что бьёшь вещь или швыряешь её об пол. Ну и что? Только руку зашиб или отскочила от пола и — по лбу! Обида — это адское состояние: нигде нет покоя.
* Себя любить надо. Но себя — изначально задуманного. А все блудное, жадное — не мое. И — легче становится. Все чужое гнать начинаешь.
* На мой взгляд, святой отличается от грешного тем, что научился любить.
* Если мы сделали 9100 шагов в сторону от Бога и один шаг в сторону Бога, то мы движемся.
* Без любви человек умирает заживо — живой труп. Ходит, делает свои дела, исполняет свой долг, но задыхается.
* Мы интересуемся, как дела в Бангладеш, как в Японии после землетрясения. Какое землетрясение?! У каждого из нас землетрясение внутри.
* Если мы видим гадость — значит, она в нас. Подобное соединяется с подобным. Если я говорю: вот пошел ворюга — значит, я сам стырил если не тысячу долларов, то гвоздь. Не осуждайте людей, взгляните на себя.
* Если делаешь доброе и раскрываешь это перед людьми, то добро становится не случившимся.
* Я однажды вошел в дом, думал — сейчас компьютер включу, а электричества не было. И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете?
* Блатные правильно говорят: в гробу карманов нет. Что собрал в душе, с тем и будешь лежать! Человеческая жизнь — как луч. У человека есть начало и нет конца! Понимаете, как интересно!
* Жить очень сложно. Очень мало любви и много одиночества. Долгих трудных часов, когда никого нет или, вообще, никто не нужен. Ещё хуже в компании: или говоришь без умолку, или молчишь и всех ненавидишь.
* Трудиться приходится и нечего унывать, жизнь — это не курорт, и вообще скоро все быстренько умрем. И там будет все каждому, кто сколько чего успел, и поэтому, как говорят, спешите делать добро. Это действительно так...
* Зло не имеет сущности, это как если черный ящик покрасить, закрыть и внести в свет, открыть его — и там будет свет. Тьма не уничтожает свет. Тьма — это отсутствие света. Изначально все создано любовью и добром. Только мы внесли в мир зло своим раздражением, своим непониманием, своим осуждением. Только мы овеществляем зло.
* Сядь напиши стихотворение хорошее, если ты поэт. Сядь напиши статью хорошую, если ты журналист. Найди хорошее, честное, чистое, чтобы в этом ужасе маленькую щелочку света сделать. Всегда можно. На работе все тащат детали? Не тащи, сегодня хотя бы. Куришь семь косяков в день? Выкури сегодня пять. Это тоже будет христианство. Движение, подвиг. Так всюду, всегда, везде, постоянно. Всегда чуть в плюс чтобы было.
Тень (притча)
В давние времена жил один человек.
Святость его была так велика, что ей удивлялись даже ангелы и нарочно сходили с неба, чтобы посмотреть: как, живя на земле, можно так уподобиться Богу?
И сказали однажды ангелы Богу: — Господи, даруй этому человеку дар чудотворения!
Я согласен, — отвечал Господь. Спросите у него, чего он хочет.
И спросили ангелы святого:
— Хочешь ли ты одним прикосновением рук подавать здоровье?
- Нет, - ответил святой. - Пусть лучше Сам Господь творит это.
— Не желаешь ли ты иметь такой дар слова, силой которого ты бы обращал грешников к покаянию?
— Нет, это дело ангелов , а не слабого человека. Я молюсь об обращении грешников, но не обращаю.
— Может, ты хочешь привлекать к себе сиянием добродетели и тем прославить Бога?
— Нет, привлекая к себе, я буду отвлекать людей от Бога.
— Чего же ты хочешь? — спросили ангелы.
— Чего мне еще хотеть? Да не лишит меня Господь милости Своей! А с ней у меня все будет.
Но ангелы продолжали настаивать.
— Хорошо, — отвечал святой. — Я хочу творить добро так, чтобы самому об этом не ведать.
Ангелы смутились, но потом решили, что тень этого человека, которую он не видит, тоже может исцелять больных, облегчать на земле скорби и печали.
Так и повелось с тех пор: где бы ни появлялся этот святой, тень его покрывала зеленью вытоптанные дороги, возвращала воду высохшим ручьям, под ней распускались цветы и высыхали слезы людские.
А святой просто ходил по земле, распространяя вокруг себя добро, сам того не ведая.
В давние времена жил один человек.
Святость его была так велика, что ей удивлялись даже ангелы и нарочно сходили с неба, чтобы посмотреть: как, живя на земле, можно так уподобиться Богу?
И сказали однажды ангелы Богу: — Господи, даруй этому человеку дар чудотворения!
Я согласен, — отвечал Господь. Спросите у него, чего он хочет.
И спросили ангелы святого:
— Хочешь ли ты одним прикосновением рук подавать здоровье?
- Нет, - ответил святой. - Пусть лучше Сам Господь творит это.
— Не желаешь ли ты иметь такой дар слова, силой которого ты бы обращал грешников к покаянию?
— Нет, это дело ангелов , а не слабого человека. Я молюсь об обращении грешников, но не обращаю.
— Может, ты хочешь привлекать к себе сиянием добродетели и тем прославить Бога?
— Нет, привлекая к себе, я буду отвлекать людей от Бога.
— Чего же ты хочешь? — спросили ангелы.
— Чего мне еще хотеть? Да не лишит меня Господь милости Своей! А с ней у меня все будет.
Но ангелы продолжали настаивать.
— Хорошо, — отвечал святой. — Я хочу творить добро так, чтобы самому об этом не ведать.
Ангелы смутились, но потом решили, что тень этого человека, которую он не видит, тоже может исцелять больных, облегчать на земле скорби и печали.
Так и повелось с тех пор: где бы ни появлялся этот святой, тень его покрывала зеленью вытоптанные дороги, возвращала воду высохшим ручьям, под ней распускались цветы и высыхали слезы людские.
А святой просто ходил по земле, распространяя вокруг себя добро, сам того не ведая.
Когда-то очень давно во дворе, где я рос, рядом с трубами для несостоявшейся теплотрассы жил бездомный. Питался он отходами на мусорке, целыми днями где-то ходил или же спал. Он как мог обустроил свой угол. Это многих раздражало, но никто особенно его не гнал. И я, тогда еще подросток, проходя мимо, как-то раз подумал: «А вдруг это Бог? Вот пришел и живет здесь в этом человеке…». Я почему-то запомнил, как эта мысль посетила меня тогда. Я не помню, что было дальше. Кажется, с холодами он куда-то ушел. Больше я его никогда не видел. Но отчего-то мне, тогда ничего толком не знавшему о Христе, пришла в голову такая ошеломляющая догадка. Это теперь я понимаю, что в каждом человеке мы обязаны увидеть образ Божий, а тогда я знал только, что в нашем многолюдном дворе этот человек был нелюбим и был совершенно одинок. В это одиночество он и ушел однажды осенним утром, когда спать на улице стало уже слишком холодно.
Одиночество, невидимое для людей потому, что они слишком заняты собой, — это одиночество Христа в ночной Гефсимании. Наверное, как Человек Он тоже его чувствовал. Но вместе с тем это было особое одиночество. Одиночество перед горечью той Чаши, что ему надлежало Одному испить на голгофском Кресте. И понести всю тяжесть ее мог только Он, а мы… Единственное, что можем в благодарность за эту Жертву сделать мы, — попытаться облегчить одиночество людей, находящихся рядом с нами.
За той больше не существующей дверью на первом этаже жил человек. Жил вместе с сестрой и мамой. Когда мамы не стало, он остался с сестрой, своей семьи у него не было. Он был болен: страдал шизофренией. Он ходил в храм, а в своей комнате иногда слушал записи богослужений. Местные подростки периодически обзывали его, но не более того — все чуть-чуть посмеивались, однако относились благосклонно. Живет себе и живет. Когда я начал воцерковляться, то заметил, что мы ходим в один храм. Как-то раз я, не подумав, обидел его. Он стоял и что-то объяснял человеку, а я услышал какой-то возмутивший меня отрывок из его речи, достаточно резко оборвал его и сделал замечание. Он обиделся. Но каким же счастливым было его лицо, когда я позже подошел извиниться… У него были какие-то знакомые, которые иногда приходили, и они часами разговаривали в подъезде, домой он никого не пускал. Но это было редко. А еще у него был друг — дворовая собака, которая прожила под его дверью, а зимой и у него в коридоре, наверное, лет пятнадцать. И вот однажды молодой человек, только недавно въехавший в соседний подъезд, решил, что его ребенку мешает собачий лай. Не могу сказать, чтобы пес лаял часто и без повода, но дело не в этом. Эту проблему парень решил кардинально. Поскольку собака была ручная, он скормил ей вместе с колбасой какой-то медленно действующий яд. Агония была страшной. А через пару дней, наутро, когда собаки не стало, мой отец помогал хоронить дворового любимца в клумбе. Пожилой и одинокий человек, только что лишившийся друга, плакал как ребенок, тяжело и горько. А в это время кто-то выглянул из окна и спросил о том, насколько целесообразно с точки зрения санитарных норм хоронить собаку в клумбе. А еще помню, что когда не стало отца, он, придя к нам на поминки, сел за стол и тихо произнес: «Ну вот, теперь все только начинается...».
Уже позже я, будучи священником, отпевал этого своего соседа. Он умер в одиночестве. После того как закончился чин погребения, я попрощался с его немногочисленными родственниками и вышел из квартиры. Дверь за мной захлопнулась. А через некоторое время не стало и двери. В квартире, из которой когда-то давно по ночам были слышны записи богослужений, теперь просто магазин.
Я так и не нашел его могилы, хотя знаю, на каком кладбище он похоронен. Там с высоты видна Волга, лес, закат и небо, которые напоминают о неслучайности человека. Не бывает случайных людей, которые появились в этом мире ни для чего и ни за чем. Бывает лишь наше жестокосердие, которое удаляет нас от человеческого образа, оставляя наедине с чудовищами, порожденными нашим разумом.
А Господь снова и снова посылает нам людей, чтобы мы учились замечать на этой земле не только самих себя.
/священник Андрей Мизюк/
Одиночество, невидимое для людей потому, что они слишком заняты собой, — это одиночество Христа в ночной Гефсимании. Наверное, как Человек Он тоже его чувствовал. Но вместе с тем это было особое одиночество. Одиночество перед горечью той Чаши, что ему надлежало Одному испить на голгофском Кресте. И понести всю тяжесть ее мог только Он, а мы… Единственное, что можем в благодарность за эту Жертву сделать мы, — попытаться облегчить одиночество людей, находящихся рядом с нами.
За той больше не существующей дверью на первом этаже жил человек. Жил вместе с сестрой и мамой. Когда мамы не стало, он остался с сестрой, своей семьи у него не было. Он был болен: страдал шизофренией. Он ходил в храм, а в своей комнате иногда слушал записи богослужений. Местные подростки периодически обзывали его, но не более того — все чуть-чуть посмеивались, однако относились благосклонно. Живет себе и живет. Когда я начал воцерковляться, то заметил, что мы ходим в один храм. Как-то раз я, не подумав, обидел его. Он стоял и что-то объяснял человеку, а я услышал какой-то возмутивший меня отрывок из его речи, достаточно резко оборвал его и сделал замечание. Он обиделся. Но каким же счастливым было его лицо, когда я позже подошел извиниться… У него были какие-то знакомые, которые иногда приходили, и они часами разговаривали в подъезде, домой он никого не пускал. Но это было редко. А еще у него был друг — дворовая собака, которая прожила под его дверью, а зимой и у него в коридоре, наверное, лет пятнадцать. И вот однажды молодой человек, только недавно въехавший в соседний подъезд, решил, что его ребенку мешает собачий лай. Не могу сказать, чтобы пес лаял часто и без повода, но дело не в этом. Эту проблему парень решил кардинально. Поскольку собака была ручная, он скормил ей вместе с колбасой какой-то медленно действующий яд. Агония была страшной. А через пару дней, наутро, когда собаки не стало, мой отец помогал хоронить дворового любимца в клумбе. Пожилой и одинокий человек, только что лишившийся друга, плакал как ребенок, тяжело и горько. А в это время кто-то выглянул из окна и спросил о том, насколько целесообразно с точки зрения санитарных норм хоронить собаку в клумбе. А еще помню, что когда не стало отца, он, придя к нам на поминки, сел за стол и тихо произнес: «Ну вот, теперь все только начинается...».
Уже позже я, будучи священником, отпевал этого своего соседа. Он умер в одиночестве. После того как закончился чин погребения, я попрощался с его немногочисленными родственниками и вышел из квартиры. Дверь за мной захлопнулась. А через некоторое время не стало и двери. В квартире, из которой когда-то давно по ночам были слышны записи богослужений, теперь просто магазин.
Я так и не нашел его могилы, хотя знаю, на каком кладбище он похоронен. Там с высоты видна Волга, лес, закат и небо, которые напоминают о неслучайности человека. Не бывает случайных людей, которые появились в этом мире ни для чего и ни за чем. Бывает лишь наше жестокосердие, которое удаляет нас от человеческого образа, оставляя наедине с чудовищами, порожденными нашим разумом.
А Господь снова и снова посылает нам людей, чтобы мы учились замечать на этой земле не только самих себя.
/священник Андрей Мизюк/
Изречения оптинских старцев
Надо знать, какая страсть беспокоит более всего, с ней и нужно бороться особенно. Для этого надо ежедневно проверять свою совесть... (преп. Никон)
*Страсть остается в человеке до самой смерти, и бесстрастие может быть только относительное. Это мы можем видеть из того, что многие подвижники, как, например, преподобный Иаков, проведя всю жизнь в подвигах, впадали в грех. Кто трудится в молитвенном подвиге, тот несомненно ощущает в себе движение страстей, но в человеке, достигшем внутренней молитвы, страсть подобна покойнику, она уже не может властительски терзать его, и чем молитва сильнее действует в человеке, чем она более утверждается в сердце подвижника, тем все тише и тише действуют страсти, они как бы спят... Покойник лежит, значит, он существует, а не исчез, ибо мы его видим. Так и страсть в проходящем молитвенный подвиг и достигшем уже внутренней молитвы подобна покойнику...» (преп. Варсонофий)
*Надо все дурное, также и страсти, борющие нас, считать не своими, а от врага — диавола. Это очень важно. Тогда только и можно победить страсть, когда не будешь считать ее своей (преп. Никон)
*Победа над страстями совершается силою Божиею. Наши немощные силы к этому недостаточны. В этом надо смиренно сознаться и смирением привлекать к себе милость и помощь Божию (преп. Никон)
*Не говоря подробно о губительном действии страстей постыдных, блудных, так поразительно и безобразно уподобляющих человека скоту, обратим внимание на то, что решительно всякая страсть отнимает у человека образ человека, делая его подобным скоту и зверю. Посмотрите, что делают, например, гнев и злоба. Человек, объятый злобою, весь делается зверообразным, глаза мечут искры, искажается лицо — он, кажется, ближнего своего готов пожрать. И все вообще страсти и грехи: чревоугодие, неверие, сребролюбие и другие — превращают человека в скота (преп. Никон)
*Мы должны быть уверены, что Промысл Божий всегда о нас промышляет и устрояет к пользе, хотя и противными нам случаями (преп. Лев)
Надо знать, какая страсть беспокоит более всего, с ней и нужно бороться особенно. Для этого надо ежедневно проверять свою совесть... (преп. Никон)
*Страсть остается в человеке до самой смерти, и бесстрастие может быть только относительное. Это мы можем видеть из того, что многие подвижники, как, например, преподобный Иаков, проведя всю жизнь в подвигах, впадали в грех. Кто трудится в молитвенном подвиге, тот несомненно ощущает в себе движение страстей, но в человеке, достигшем внутренней молитвы, страсть подобна покойнику, она уже не может властительски терзать его, и чем молитва сильнее действует в человеке, чем она более утверждается в сердце подвижника, тем все тише и тише действуют страсти, они как бы спят... Покойник лежит, значит, он существует, а не исчез, ибо мы его видим. Так и страсть в проходящем молитвенный подвиг и достигшем уже внутренней молитвы подобна покойнику...» (преп. Варсонофий)
*Надо все дурное, также и страсти, борющие нас, считать не своими, а от врага — диавола. Это очень важно. Тогда только и можно победить страсть, когда не будешь считать ее своей (преп. Никон)
*Победа над страстями совершается силою Божиею. Наши немощные силы к этому недостаточны. В этом надо смиренно сознаться и смирением привлекать к себе милость и помощь Божию (преп. Никон)
*Не говоря подробно о губительном действии страстей постыдных, блудных, так поразительно и безобразно уподобляющих человека скоту, обратим внимание на то, что решительно всякая страсть отнимает у человека образ человека, делая его подобным скоту и зверю. Посмотрите, что делают, например, гнев и злоба. Человек, объятый злобою, весь делается зверообразным, глаза мечут искры, искажается лицо — он, кажется, ближнего своего готов пожрать. И все вообще страсти и грехи: чревоугодие, неверие, сребролюбие и другие — превращают человека в скота (преп. Никон)
*Мы должны быть уверены, что Промысл Божий всегда о нас промышляет и устрояет к пользе, хотя и противными нам случаями (преп. Лев)
Ланчано - это маленький старинный итальянский город. Центром города является церковь, когда-то посвященная святому Лонгину - сотнику, проткнувшему своим копьем сердце распятого Христа.
Шел VIII век от Рождества Христова, когда еще христианская церковь была неделима. В церкви совершалось Таинство Евхаристии (Причастие). Но в сердце одного из священников, служившего в тот день Литургию, вдруг возникло сомнение, истинны ли Тело и Кровь Господни, сокрытые под видом хлеба и вина.
Священник гнал от себя сомнения, но они назойливо возвращались вновь и вновь. "Почему я должен верить, что хлеб перестает быть хлебом, а вино становится Кровью? Кто это докажет? Тем более что внешне они никак не изменяются и не изменялись никогда. Наверное, это всего лишь символы, просто воспоминание о тайной вечере..."
...Со страхом произносил священник святые слова Евхаристического канона, но сомнения продолжали мучить его: "Да, Он, жертвенный агнец, мог Своей Божественной властью обратить вино в Кровь, а хлеб - в Плоть. Все мог Он, пришедший по воле Отца Небесного. Но Он ушел давно, оставив этот грешный мир и дав ему в утешение Свои святые слова и Свое благословение... И, может быть, Свои Плоть и Кровь? Но возможно ли это? Не ушло ли подлинное Таинство Причастия вместе с Ним в мир горний? Не стала ли святая Евхаристия лишь обрядом - и не более того?"
Тщетно пытался священник восстановить в душе мир и веру.
... Со словами молитвы он преломил Евхаристический Хлеб, и тут крик изумления огласил небольшую церковь. Под пальцами священника Хлеб вдруг превратился во что-то другое - он не сразу понял, во что именно. Да и в Чаше было уже не вино - там была густая алая Жидкость, удивительно похожая на... кровь.
Ошеломленный священник смотрел на предмет, который был у него в руках: это был тонкий срез Плоти, напоминающий мышечную ткань человеческого тела. Монахи окружили священника, пораженные чудом, не в силах сдержать изумления. А он исповедал перед ними свои сомнения, разрешенные таким чудесным образом. Окончив святую Литургию, молча упал на колени и погрузился в долгую молитву.
С тех пор в городе Ланчано двенадцать веков хранятся чудесные Кровь и Плоть, материализовавшиеся во время Евхаристии в церкви Сан-Легонций (ныне Сан-Франческо). Весть о чуде быстро облетела тогда близлежащие города и области, и в Ланчано потянулись вереницы паломников.
Прошли века - и чудесные дары стали объектом внимания ученых. С 1574 года над Святыми дарами велись различные опыты и наблюдения, а с начала 1970-х годов они стали проводиться на экспериментальном уровне.
Профессор медицинского факультета Сиенского университета Одоардо Линолди, крупный специалист в области анатомии, патологической гистологии, химии и клинической микроскопии, проводил со своими коллегами исследования в ноябре 1970 и в марте 1971 годов и пришел к следующим выводам: Святые дары, хранящиеся в Ланчано с VIII века, представляют собой подлинные человеческие Плоть и Кровь. Плоть является фрагментом мышечной ткани сердца, содержит в сечении миокард, эндокард и блуждающий нерв.
Возможно, фрагмент плоти содержит также левый желудочек - такой вывод позволяет сделать значительная толщина миокарда, находящаяся в тканях Плоти. И Плоть, и Кровь относятся к единой группе крови: АБ. К ней же относится и Кровь, обнаруженная на Туринской Плащанице. Кровь содержит протеины и минералы в нормальных для человеческой крови процентных соотношениях.
Ученые особо подчеркнули: более всего удивительно то, что Плоть и Кровь двенадцать веков сохраняются под воздействием физических, атмосферных и биологических агентов без искусственной защиты и применения специальных консервантов. Кроме того, Кровь, будучи приведена в жидкое состояние, остается пригодной для переливания, обладая всеми свойствами свежей крови.
Руджеро Бертелли, профессор нормальной анатомии человека Сиенского университета, проводил исследования параллельно с Одоардо Линоли и получил такие же результаты. В ходе повторных экспериментов, проводившихся в 1981 году с применением более совершенной аппаратуры и с учетом новых достижений науки в области анатомии и патологии, эти результаты вновь были подтверждены.
Материализовавшаяся Кровь позже свернулась в пять шариков разной формы, затем затвердевших. Интересно, что каждый из этих шариков, взятый отдельно, весит столько же, сколько все пять вместе. Это противоречит элементарным законам физики, но это факт, объяснить который ученые не могут до сих пор.
Помещенная в античную чашу из цельного куска горного хрусталя, чудесная Кровь уже двенадцать веков предстает взорам посещающих Ланчано паломников и путешествующих. http://www.odigitria.by/2011/09/23/lanchanskoe-chudo/
Хотя это и случилось на тот момент в неделимой Церкви, но святыня сегодня принадлежит католикам. Они же ее и исследовали. http://www.nsad.ru/articles/kak-chudesa-izuchayut-v-vatikane
Также и по настоящее время случаются с сомневающимися священниками подобные претворения.
Известный своей осторожностью ко всевозможным видениям святитель Игнатий Брянчанинов засвидетельствовал случаи евхаристических чудес в своем Отечнике, процитировав один из древних Патериков. По мнению святителя, это полезно для вразумления сомневающихся в том, что перед ними истинные Святое Тело и Святая Кровь Христовы.
Шел VIII век от Рождества Христова, когда еще христианская церковь была неделима. В церкви совершалось Таинство Евхаристии (Причастие). Но в сердце одного из священников, служившего в тот день Литургию, вдруг возникло сомнение, истинны ли Тело и Кровь Господни, сокрытые под видом хлеба и вина.
Священник гнал от себя сомнения, но они назойливо возвращались вновь и вновь. "Почему я должен верить, что хлеб перестает быть хлебом, а вино становится Кровью? Кто это докажет? Тем более что внешне они никак не изменяются и не изменялись никогда. Наверное, это всего лишь символы, просто воспоминание о тайной вечере..."
...Со страхом произносил священник святые слова Евхаристического канона, но сомнения продолжали мучить его: "Да, Он, жертвенный агнец, мог Своей Божественной властью обратить вино в Кровь, а хлеб - в Плоть. Все мог Он, пришедший по воле Отца Небесного. Но Он ушел давно, оставив этот грешный мир и дав ему в утешение Свои святые слова и Свое благословение... И, может быть, Свои Плоть и Кровь? Но возможно ли это? Не ушло ли подлинное Таинство Причастия вместе с Ним в мир горний? Не стала ли святая Евхаристия лишь обрядом - и не более того?"
Тщетно пытался священник восстановить в душе мир и веру.
... Со словами молитвы он преломил Евхаристический Хлеб, и тут крик изумления огласил небольшую церковь. Под пальцами священника Хлеб вдруг превратился во что-то другое - он не сразу понял, во что именно. Да и в Чаше было уже не вино - там была густая алая Жидкость, удивительно похожая на... кровь.
Ошеломленный священник смотрел на предмет, который был у него в руках: это был тонкий срез Плоти, напоминающий мышечную ткань человеческого тела. Монахи окружили священника, пораженные чудом, не в силах сдержать изумления. А он исповедал перед ними свои сомнения, разрешенные таким чудесным образом. Окончив святую Литургию, молча упал на колени и погрузился в долгую молитву.
С тех пор в городе Ланчано двенадцать веков хранятся чудесные Кровь и Плоть, материализовавшиеся во время Евхаристии в церкви Сан-Легонций (ныне Сан-Франческо). Весть о чуде быстро облетела тогда близлежащие города и области, и в Ланчано потянулись вереницы паломников.
Прошли века - и чудесные дары стали объектом внимания ученых. С 1574 года над Святыми дарами велись различные опыты и наблюдения, а с начала 1970-х годов они стали проводиться на экспериментальном уровне.
Профессор медицинского факультета Сиенского университета Одоардо Линолди, крупный специалист в области анатомии, патологической гистологии, химии и клинической микроскопии, проводил со своими коллегами исследования в ноябре 1970 и в марте 1971 годов и пришел к следующим выводам: Святые дары, хранящиеся в Ланчано с VIII века, представляют собой подлинные человеческие Плоть и Кровь. Плоть является фрагментом мышечной ткани сердца, содержит в сечении миокард, эндокард и блуждающий нерв.
Возможно, фрагмент плоти содержит также левый желудочек - такой вывод позволяет сделать значительная толщина миокарда, находящаяся в тканях Плоти. И Плоть, и Кровь относятся к единой группе крови: АБ. К ней же относится и Кровь, обнаруженная на Туринской Плащанице. Кровь содержит протеины и минералы в нормальных для человеческой крови процентных соотношениях.
Ученые особо подчеркнули: более всего удивительно то, что Плоть и Кровь двенадцать веков сохраняются под воздействием физических, атмосферных и биологических агентов без искусственной защиты и применения специальных консервантов. Кроме того, Кровь, будучи приведена в жидкое состояние, остается пригодной для переливания, обладая всеми свойствами свежей крови.
Руджеро Бертелли, профессор нормальной анатомии человека Сиенского университета, проводил исследования параллельно с Одоардо Линоли и получил такие же результаты. В ходе повторных экспериментов, проводившихся в 1981 году с применением более совершенной аппаратуры и с учетом новых достижений науки в области анатомии и патологии, эти результаты вновь были подтверждены.
Материализовавшаяся Кровь позже свернулась в пять шариков разной формы, затем затвердевших. Интересно, что каждый из этих шариков, взятый отдельно, весит столько же, сколько все пять вместе. Это противоречит элементарным законам физики, но это факт, объяснить который ученые не могут до сих пор.
Помещенная в античную чашу из цельного куска горного хрусталя, чудесная Кровь уже двенадцать веков предстает взорам посещающих Ланчано паломников и путешествующих. http://www.odigitria.by/2011/09/23/lanchanskoe-chudo/
Хотя это и случилось на тот момент в неделимой Церкви, но святыня сегодня принадлежит католикам. Они же ее и исследовали. http://www.nsad.ru/articles/kak-chudesa-izuchayut-v-vatikane
Также и по настоящее время случаются с сомневающимися священниками подобные претворения.
Известный своей осторожностью ко всевозможным видениям святитель Игнатий Брянчанинов засвидетельствовал случаи евхаристических чудес в своем Отечнике, процитировав один из древних Патериков. По мнению святителя, это полезно для вразумления сомневающихся в том, что перед ними истинные Святое Тело и Святая Кровь Христовы.
Последнее редактирование:
Есть вещи, о которых больно вспоминать. Но, может, кому-то пригодится.
Когда живешь рядом со священником длительное время, чувство благоговения перед священным саном притупляется. Моим соседом по семинарской комнате был один иеромонах. Со временем я, простой семинарист, стал позволять себе довольно дерзко делать ему замечания, сообразно своему мнению о благочестии: «Тоже мне монах — и построже видели, тоже мне пастырь — и ревностнее встречали!». В очередной раз, сильно рассердившись, я напустился на батюшку.
— Да ты на себя в зеркало посмотри! Тоже мне «старец»! Митру он себе заготовил, «архымандрыд»! — с этими словами я достал из шкафа неудачную заготовку для митры, числящуюся в батюшкином «стяжании».
Я подошел к сидящему на кровати иеромонаху, и нахлобучил ему на голову эту «митру». Потом набросил на его плечи одеяло, соорудив подобие фелони. И собирался взять зеркало, чтобы дать ему полюбоваться на результат своего глумления. Еще раз взглянув на своего соседа, я замер.
Передо мной сидел Он. Поруганный мною Христос, чей образ несет любой священник, сидел и грустно улыбался, глядя на мое безумие. Для полноты евангельского образа мне оставалось лишь плюнуть Ему в лицо и надавать пощечин! И, казалось, чей-то шепот за левым плечом подсказывал мне слова поругания: «Радуйся, „архымандрыд“! Радуйся, Царь Иудейский!»
Я до сих пор не могу без слез вспоминать о том, как батюшка обнял меня рыдающего и тихо повторял: «Бог тебя простит!»
В тот вечер я понял, что значит Священство…
(Игумен Валериан (Головченко). Рассказ «Объятия Отча»)
Когда живешь рядом со священником длительное время, чувство благоговения перед священным саном притупляется. Моим соседом по семинарской комнате был один иеромонах. Со временем я, простой семинарист, стал позволять себе довольно дерзко делать ему замечания, сообразно своему мнению о благочестии: «Тоже мне монах — и построже видели, тоже мне пастырь — и ревностнее встречали!». В очередной раз, сильно рассердившись, я напустился на батюшку.
— Да ты на себя в зеркало посмотри! Тоже мне «старец»! Митру он себе заготовил, «архымандрыд»! — с этими словами я достал из шкафа неудачную заготовку для митры, числящуюся в батюшкином «стяжании».
Я подошел к сидящему на кровати иеромонаху, и нахлобучил ему на голову эту «митру». Потом набросил на его плечи одеяло, соорудив подобие фелони. И собирался взять зеркало, чтобы дать ему полюбоваться на результат своего глумления. Еще раз взглянув на своего соседа, я замер.
Передо мной сидел Он. Поруганный мною Христос, чей образ несет любой священник, сидел и грустно улыбался, глядя на мое безумие. Для полноты евангельского образа мне оставалось лишь плюнуть Ему в лицо и надавать пощечин! И, казалось, чей-то шепот за левым плечом подсказывал мне слова поругания: «Радуйся, „архымандрыд“! Радуйся, Царь Иудейский!»
Я до сих пор не могу без слез вспоминать о том, как батюшка обнял меня рыдающего и тихо повторял: «Бог тебя простит!»
В тот вечер я понял, что значит Священство…
(Игумен Валериан (Головченко). Рассказ «Объятия Отча»)
Пару коротеньких рассказов )
Начнем с "Пельменей для Витальки" Ольги Рожнёвой.
– Ну ты, братец, совсем обнаглел! – голос монастырского келаря отца Валериана, высокого, крупного инока с окладистой чёрной бородой, дрожал от обиды и негодования.
Обычно добродушный, отец Валериан гневался. Он отказывался выдавать дежурному трапезнику отцу Павлу две упаковки пельменей с мясом вместо одной и сердито смотрел на Витальку:
– Мало того что в монастыре мясо лопаешь, так теперь ты его ещё в двойном размере лопать желаешь?!
Невысокий, худенький отец Павел только пожимал плечами, а от вечно дурашливого Витальки и подавно внятного и разумного ответа не дождёшься. Он только кривил в улыбке рот да показывал на лишнюю пачку этих самых пельменей: дескать, не наедается он, Виталька, нужна добавка! На кухне были ещё два брата, но они по-монашескому обычаю в чужие дела не совались, молча и споро домывали посуду после братской трапезы.
На кухне было тепло и уютно, горел огонёк в лампадке перед иконами, в окнах, покрытых морозными узорами, уже таял короткий зимний день. Сквозь узорчатое стекло было видно, как загораются окна в храме, – это дежурные иноки готовились к вечерней службе.
Братия потрапезничала, и теперь пришла очередь Витальки. С тех пор как Виталька начал есть мясо, по благословению духовника обители он питался отдельно.
– Искушение какое! Зачем только батюшка тебе в монастыре жить разрешает?! Ты же искушаешь братию! Проглот ты этакий! Безобразник!
*Келарь сердито шмякнул о стол замороженными пельменями и в сердцах хлопнул дверью. А тихий отец Павел смиренно раскрыл упаковки и высыпал содержимое в Виталькину кастрюлю, вода в которой уже кипела на огромной монастырской плите. Виталька скорчил довольную рожу и пошёл в трапезную слушать музыку. Раньше он валаамские песнопения слушал в ожидании обеда, а сейчас какую-то уж совсем дикую музыку стал включать, никак не подходящую для святой обители.
Виталька жил в монастыре уже давно. Духовник обители, игумен Савватий, забрал его с прихода, где тот обретался в сторожке и помогал сторожам. Когда-то маленького Витальку подбросили в церковь. Подобрал его старенький вдовец, протоиерей отец Николай, и стал растить его как сына. Ребёнок оказался глухонемым. Батюшка возил малыша по врачам, и оказалось, что никакой он не глухонемой, а почти совсем глухой. Трудно научиться говорить, когда ничего не слышишь. Отец Николай купил ему слуховой аппарат. И малыш даже научился говорить, правда очень невнятно, косноязычно. Только умер батюшка, и больше никому на всём белом свете Виталька стал не нужен.
Как-то отец Савватий привёз паренька в монастырь. Тут Виталик и остался, поселившись под храмом. Сначала много молился, не уходил, можно сказать, из церкви. Пример, можно сказать, братии подавал. К нему привыкли, стали хорошо относиться. Иногда, правда, подсмеивались, но беззлобно: смешной, нелепо одетый, простодушный, Виталька вечно попадал впросак. Да ещё и слышал плохо. Когда говорил, так из десяти слов, пожалуй, два только и можно было понять, и то если сильно постараться.
Первые годы в монастыре Виталька ел мало: кусок хлеба сжуёт и гладит себя по животу довольно – наелся, дескать, до отвала. Топил печь в храме перед службой. Особенно любил, когда братия крестный ход вокруг монастыря совершала: провожал их и, встречая, прямо-таки благословлял, ровно он в сане духовном пребывает. Братия не возмущалась, да и кто бы стал возмущаться, взглянув на лицо блаженного, сияющее от счастья? Улыбались ласково Витальке.
Порой то один брат, то другой, а то и паломник делились, будто сказал им Виталька что-то, иной раз уж совсем несуразное, а оно возьми да и случись. Кто говорил: «Блаженному Господь открывает, потому как блажени чистые сердцем...» А другие смеялись только, ведь невразумительную речь Витальки можно было толковать как угодно: что хочешь, то и услышишь... Так к общему выводу братия по поводу Витальки и не приходила.
А потом стало понятно, что никакой он не блаженный, а так, придурковатый...
Продолжение... http://www.rusvera.mrezha.ru/655/10.htm
Начнем с "Пельменей для Витальки" Ольги Рожнёвой.
– Ну ты, братец, совсем обнаглел! – голос монастырского келаря отца Валериана, высокого, крупного инока с окладистой чёрной бородой, дрожал от обиды и негодования.
Обычно добродушный, отец Валериан гневался. Он отказывался выдавать дежурному трапезнику отцу Павлу две упаковки пельменей с мясом вместо одной и сердито смотрел на Витальку:
– Мало того что в монастыре мясо лопаешь, так теперь ты его ещё в двойном размере лопать желаешь?!
Невысокий, худенький отец Павел только пожимал плечами, а от вечно дурашливого Витальки и подавно внятного и разумного ответа не дождёшься. Он только кривил в улыбке рот да показывал на лишнюю пачку этих самых пельменей: дескать, не наедается он, Виталька, нужна добавка! На кухне были ещё два брата, но они по-монашескому обычаю в чужие дела не совались, молча и споро домывали посуду после братской трапезы.
На кухне было тепло и уютно, горел огонёк в лампадке перед иконами, в окнах, покрытых морозными узорами, уже таял короткий зимний день. Сквозь узорчатое стекло было видно, как загораются окна в храме, – это дежурные иноки готовились к вечерней службе.
Братия потрапезничала, и теперь пришла очередь Витальки. С тех пор как Виталька начал есть мясо, по благословению духовника обители он питался отдельно.
– Искушение какое! Зачем только батюшка тебе в монастыре жить разрешает?! Ты же искушаешь братию! Проглот ты этакий! Безобразник!
*Келарь сердито шмякнул о стол замороженными пельменями и в сердцах хлопнул дверью. А тихий отец Павел смиренно раскрыл упаковки и высыпал содержимое в Виталькину кастрюлю, вода в которой уже кипела на огромной монастырской плите. Виталька скорчил довольную рожу и пошёл в трапезную слушать музыку. Раньше он валаамские песнопения слушал в ожидании обеда, а сейчас какую-то уж совсем дикую музыку стал включать, никак не подходящую для святой обители.
Виталька жил в монастыре уже давно. Духовник обители, игумен Савватий, забрал его с прихода, где тот обретался в сторожке и помогал сторожам. Когда-то маленького Витальку подбросили в церковь. Подобрал его старенький вдовец, протоиерей отец Николай, и стал растить его как сына. Ребёнок оказался глухонемым. Батюшка возил малыша по врачам, и оказалось, что никакой он не глухонемой, а почти совсем глухой. Трудно научиться говорить, когда ничего не слышишь. Отец Николай купил ему слуховой аппарат. И малыш даже научился говорить, правда очень невнятно, косноязычно. Только умер батюшка, и больше никому на всём белом свете Виталька стал не нужен.
Как-то отец Савватий привёз паренька в монастырь. Тут Виталик и остался, поселившись под храмом. Сначала много молился, не уходил, можно сказать, из церкви. Пример, можно сказать, братии подавал. К нему привыкли, стали хорошо относиться. Иногда, правда, подсмеивались, но беззлобно: смешной, нелепо одетый, простодушный, Виталька вечно попадал впросак. Да ещё и слышал плохо. Когда говорил, так из десяти слов, пожалуй, два только и можно было понять, и то если сильно постараться.
Первые годы в монастыре Виталька ел мало: кусок хлеба сжуёт и гладит себя по животу довольно – наелся, дескать, до отвала. Топил печь в храме перед службой. Особенно любил, когда братия крестный ход вокруг монастыря совершала: провожал их и, встречая, прямо-таки благословлял, ровно он в сане духовном пребывает. Братия не возмущалась, да и кто бы стал возмущаться, взглянув на лицо блаженного, сияющее от счастья? Улыбались ласково Витальке.
Порой то один брат, то другой, а то и паломник делились, будто сказал им Виталька что-то, иной раз уж совсем несуразное, а оно возьми да и случись. Кто говорил: «Блаженному Господь открывает, потому как блажени чистые сердцем...» А другие смеялись только, ведь невразумительную речь Витальки можно было толковать как угодно: что хочешь, то и услышишь... Так к общему выводу братия по поводу Витальки и не приходила.
А потом стало понятно, что никакой он не блаженный, а так, придурковатый...
Продолжение... http://www.rusvera.mrezha.ru/655/10.htm