Сегодня моему сынуле Лешунделю уже больше года и я наконец постараюсь рассказать о том, как ровно 12 месяцев назад, 20 марта 2008 года в чистый четверг перед католической Пасхой он родился.
Беременность моя была запланированной и тщательнейшим образом подготовленной: все анализы по списку (и даже больше), витамины и минералы, отпуск в Черногории с множеством положительных эмоций. Из Черногории мы вернулись уже втроем. У меня не было никаких сверхъестественных предчувствий, всё было как всегда и только уже по возвращении домой стало казаться, что организм как-то странно себя ведет. С первого раза тест показал две яркие полоски. Сомнений не оставалось! Для большей радости тест я повторяла раза четыре в разные дни. Дальше – контракт в ЛОДЭ по ведению беременности, горы литературы, форум, естественно. С УЗИ в 12 недель началось полное осознание того, что я теперь живу и дышу с кем-то в унисон – с маленьким родным человечком, который уже через 6 месяцев появится на свет. Беременность была идеальной. Всего лишь небольшой токсикоз по утрам в первом триместре (тяжело было до работы добираться, часто из транспорта выходила), а к новому году начала болеть спина при ходьбе. В январе я в первый раз попала в Областной роддом – на экскурсию. Он был на мойке, так что меня провели по родильному отделению, показали пустые родзал и палату – стало как-то страшновато и не верилось, что скоро я попаду сюда, только уже НЕ на экскурсию. Сходили с мужем на курсы по партнёрским родам, после которых я успокоилась, а он заволновался. Кроме планового ЛОДЭ на УЗИ два раза ходила к Шредеру – на первом в 27 недель он поставил ПДР 17 марта 2008г. На второе пошла к нему же после ПДР – удостовериться, что все хорошо, малышу комфортно и он просто выжидает удобного момента. Шредер сказал, что все в порядке, плацента не старая, кровоток в пуповине хороший, воды стали густоватые – как раз такие, как должны быть перед родами. За 5 дней должна родить. 19 марта, как на работу, поехала на плановый осмотр в Областной. Как всегда бывает с блатными, там мне уделили слишком много внимания: посмотрели все местные светила. Шейка им не понравилась – жесткая и загнута назад, хотя голова Лешуни уже опустилась в самый низ так, что «моя» врач даже сказала «Не понимаю, как ты еще ходишь». После всех осмотров, ночью в 3 часа начались схватки, слабенькие, но регулярные. Утром отправила мужа на работу, топталась дома, съела только активию и смотрела на три сумки в углу, собранные уже месяц назад. В роддом приехали мы с мужем на такси часам к 10. Когда я выкатилась из подъезда и сообщила водителю, что мне с Юго – Запада аж в Слепянку, таксист обеспокоенно поинтересовался, есть ли у нас еще время. В этот период Областной был сильно перегружен и партнерских родов у нас не получилось. Муж остался ждать под роддомом. В приемном стандартная процедура: переодевание, заполнение бумажек, осмотр, клизма, окситоцин и подъем на 4 этаж. Там снова переодевание, прямо дом моделей какой-то. Как и всем, мне выдали живописную рваклю – рубашку какого-то невообразимого фасона с теперь уже навечно засевшей в памяти аббревиатурой РДМО поперек груди. В родильном отделении был аншлаг – в родах пять девушек, я – шестая. Кто-то стонал, кто-то лежал с КТГ, какая-то Ира кричала, что больше не может. Я не на шутку струхнула и захотелось банально смыться куда подальше. Смыться не удалось, потому что дальше все стало развиваться как-то очень быстро. Сделали КТГ – сердцебиение в порядке, схватки регулярные, раскрытие 0 – ложись и жди. За временем я уже не следила, так как схватки начали прорисовываться очень даже ощутимо. Пыталась дышать как учили, но когда стало больно – все забыла. Очень мне понравились водные процедуры: стояла под душем, головой уперевшись в стену не помню сколько, готова была там же и рожать, но вытащили в корридор на осмотр. В перерыве между схватками забралась на кресло – раскрытие 0. Надо помочь. Я, ничего такого не подозревая, отдыхала себе на кресле. Что там схватки – детский сад. От попытки раскрытия шейки вручную у меня совершенно реально чуть не лопнули глаза. Видимо, орала на всё отделение и не приходя в адекватное состояние без посторонней помощи слезла с кресла. Снова отправили лежать в палату, дали еще окситоцин. Помню всё как в тумане, кто-то приходил и уходил, а потом меня стала преследовать навязчивая идея, что «что-то не так». Тогда я, наверное, знала, что именно мне показалось не так, сейчас деталей уже не помню. Пошла на пост, повисла там на столе, позвала «своего» доктора и попросила КТГ. Отправили лежать и ждать. Я никуда не отправилась, а провисела на посту достаточно долго, не помню что говорила, надеюсь не сильно материлась. Пришли с КТГ - сердцебиение 74. И понеслось… Я совершенно без усилий самомобилизуюсь и прихожу в полное сознание, вскакиваю вместе с датчиком и проводами и ору «Помогите Лёше!». На кресле прокалывают воды, их оказалось неожиданно много и противного ржавого цвета. Экстренное кесарево, готовьте операционную. Я в это время не перестаю заклинать «Помогите Лёше!». На каталке вывезли в корридор, подходит врач в зеленом костюме, прямо сериал «Скорая помощь». Говорит «Не получается?» - «Не получается» - «Ничего, не волнуйтесь, мы поможем. Я Ваш врач, встретимся в операционной». В операционной жуткий холод, меня даже не трясло, а колотило, до сих пор не понимаю, когда успела смс отправить! Анестезиолог говорит «Скажете, когда, закончится схватка, чтобы мы укололи наркоз» и маску дают. Я уворачиваюсь – перерыва между схватками почти нет, а мне говорят «Это кислород, дурочка, легче будет». Действительно легче и схватка как раз закончилась. Дают наркоз и последнее, что я слышу перед отключкой – это «позовите детских реаниматологов». Лёша родился в 13:40, 58 см 3 890 г и всего 5/7 по Апгар, задышал и закричал не сразу. В реанимации он лежал на ИВЛ минут 40, а когда удостоверились, что дышит он сам хорошо и стабильно, ИВЛ убрали.
Я пришла в себя по дороге в палату и вообще отошла от наркоза очень легко. Рядом уже была врач. Она спрашивала, проснулась ли я, но было очень тяжело говорить – горло болело от интубации. «Где Леша?» - «В реанимации. Сосотояние не очень хорошее, но стабильное. Мужа позвать?». Я только киваю, сказать ничего не могу, да и не совсем хорошо соображаю. Он пришел через пару минут, я ему сразу «Узнай где Лёша, со всеми поговори» - и всё это таким жутким алкогольно – никотиновым хрипом. Когда они ушли, я подписала какие-то бумаги по поводу того, что ознакомлена с риском развития пневмонии у ребенка, не возражаю против ИВЛ и чего-то там еще. Муж вернулся не знаю через сколько, рассказал про свой разговор с Зав. отделения детской реанимации, про положительные прогнозы всех врачей. Всё было совсем не так, как я себе представляла; мне кажется, я даже не до конца понимала, что всё это происходит со мной. Какое-то отрешенное состояние, когда видишь всё со стороны: капельницы, сон, наступает ночь, всё как будто слилось и время совершенно не замечалось. В отделении тишина…
На следующий день, ровно через сутки после рождения Лёши, я пошла (точнее поковыляла) к нему в отделение. Путь от родильного отделения до детской реанимации занял у меня больше получаса. Синим крючком вдоль стены, медленно, но за правое дело. Кто знает катакомбы Областного – тот меня поймет. Без посторонней помощи я в первый раз заблудилась бы там навечно и стала бы местным привидением (видок как раз подходящий был, грима никакого не надо). Первое впечатление – какой же великан! Еле умещается в кювезе и спит так сладко… если бы только не тревожное медицинское пиканье приборов, можно было бы подумать, что всё в полном порядке. Намертво зацепившись за кювез я всё стояла и смотрела, а он шевелил во сне ножками и ручками и даже приоткрыл один глаз. Не отцепляясь от кювеза я поговорила с дежурным врачом, а потом ко мне подошла медсестра и спросила, есть ли уже имя у малыша, чтобы написать его на наклейке на кювезе. Не дожидаясь моего ответа, она говорит «Мы зовём его Алёша Попович, у него очень хороший аппетит и он всегда съедает больше нормы!». Значит правильно мы его еще задолго до рождения Лёшей назвали.
Лёшу перевели из реанимации на четвертый день, а из роддома мы вырвались ровно через 10 дней, 1 апреля. К моменту выписки я уже живо скакала по лестнице через одну ступеньку и запросто носила своего четырехкилограммового Алёшу.
Из ярких воспоминаний пребывания в роддоме еще осталось какое-то неутолимое, дикое чувство голода во второй день. Когда принесли первую порцию разрешенной овсяной баланды, я ела ее с такой скоростью, что только ложка стучала о железную миску. И показалось так вкусно, но так мало! И погода на улице была прекрасная: тепло, солнце, настоящая весна.
Еще, когда медсестра одевала Лёшу для выписки в заранее подготовленные мной и привезенные мужем из дома вещи, оказалось, что нарядный голубой слип 56 роста Лёшику безнадёжно мал, так что пришлось ему ехать в машине всю дорогу домой с подогнутыми ногами.
Сейчас наш Леша – крепкий, смышлёный, очень веселый и жизнерадостный бодрячок. Он заряжает всех своим оптимизмом и совершенно безвозмездно дарит много счастья!
