С Сашенькой тоже о многом поговорили. Впечатлилась она, что все зло возвращается и иногда так быстро и неуютно. И такое понимание у человека, что заслуженно, хоть и обидно. В общем, с утра первым делом перед учительницей покрутилась, пожаловалась. Рассказала про самые незначительные свои проступки. Ни слова о куртках подожженных, тетрадных писаниях и воде в рюкзаке. А тут еще и Илья в течение дня словцо новое из тетрадочки употребил. Учительница встретила меня как врага народа, измывающегося над пролетариатом. Тогда пересказали историю с подробностями, тетрадочку предъявили. Пыл поугас, но понятное дело, безобразия налицо... Я сразу сказала, что себя не оправдываю и только потому что поздно было к социальному педагогу не пошли, а прямо сейчас пойдем обязательно.
К нашему приходу в кабинет соцпеда еще и замдиректора заглянула, заинтересовалась ситуацией, поговорила с ребенком. И все так спокойно, не обвиняя ни меня, ни Сашу. Просто констатация, что вот это заканчивается этим. И что делать, чтобы этого не было. Настоящая беседа и настоящая помощь. Главное, чего хотела Саша – чтобы маму наказали – не случилось. И это большое дело. И в опеке тоже уже знают о реальном положении вещей. И еще: стыдно бывает девочке, хоть проблесками, иногда, но стыдно. Раньше и в помине не было. И все эти проблески появились тогда, когда через недельку где-то после больницы посадила перед собой Сашеньку и сделала то, что должны были сделать передающие ребенка в семью, сопровождающие, в больнице – «растусовала поляну».
1. К маме вернуться невозможно: есть люди, которым суждено рожать детей, но они не могут воспитывать. И хорошо, что могут другие, иначе совсем беда. Рассказала, что мама после ухода девочек родила еще братика и не разрешили ей воспитывать: ну не получается у нее, так бывает. У меня вот не получается бетон месить, и за рулем не езжу. Как хорошо, что другие ездят и меня возят.
2. В приют брать не хотят. Так и говорят: «Зачем нам эти проблемы? Вы вот любите, и терпите, и воспитывайте. Мы так не сможем».
3. Детские дома закрывают, есть указ Президента закрыть через полгода.
4. В больницу можно вернуться, только если мама решит, что это полезно для девочки. А тут очевидно, что нет.
Куда идти? Вот тут были неудержимые рыдания, долго сидели обнявшись. Насыщенность вредностей снизилась. Но через время снова в гору и против ветра… Вспомнилось, что может в больницу вернуться можно.
Я понимаю, о чем Фима пишет… но вижу потенциал, вижу возможность выхода в норму. Не на один год работы, рискованно все для репутации, жизни… но делать надо. Невозможно повернуть назад, момент истины настал. Представляете сейчас пойти на поводу?
И девочке сейчас невероятно тяжело. Это мне напоминает ситуацию, когда люди в возрасте приезжают жить в другую страну. Вынуждены убежать из своей, вернуться не могут и вынуждены язык учить в возрасте, когда это ооочень сложно. Но вариантов нет. Мучение это, даже если в новой стране достойный уровень жизни.
К нашему приходу в кабинет соцпеда еще и замдиректора заглянула, заинтересовалась ситуацией, поговорила с ребенком. И все так спокойно, не обвиняя ни меня, ни Сашу. Просто констатация, что вот это заканчивается этим. И что делать, чтобы этого не было. Настоящая беседа и настоящая помощь. Главное, чего хотела Саша – чтобы маму наказали – не случилось. И это большое дело. И в опеке тоже уже знают о реальном положении вещей. И еще: стыдно бывает девочке, хоть проблесками, иногда, но стыдно. Раньше и в помине не было. И все эти проблески появились тогда, когда через недельку где-то после больницы посадила перед собой Сашеньку и сделала то, что должны были сделать передающие ребенка в семью, сопровождающие, в больнице – «растусовала поляну».
1. К маме вернуться невозможно: есть люди, которым суждено рожать детей, но они не могут воспитывать. И хорошо, что могут другие, иначе совсем беда. Рассказала, что мама после ухода девочек родила еще братика и не разрешили ей воспитывать: ну не получается у нее, так бывает. У меня вот не получается бетон месить, и за рулем не езжу. Как хорошо, что другие ездят и меня возят.
2. В приют брать не хотят. Так и говорят: «Зачем нам эти проблемы? Вы вот любите, и терпите, и воспитывайте. Мы так не сможем».
3. Детские дома закрывают, есть указ Президента закрыть через полгода.
4. В больницу можно вернуться, только если мама решит, что это полезно для девочки. А тут очевидно, что нет.
Куда идти? Вот тут были неудержимые рыдания, долго сидели обнявшись. Насыщенность вредностей снизилась. Но через время снова в гору и против ветра… Вспомнилось, что может в больницу вернуться можно.
Я понимаю, о чем Фима пишет… но вижу потенциал, вижу возможность выхода в норму. Не на один год работы, рискованно все для репутации, жизни… но делать надо. Невозможно повернуть назад, момент истины настал. Представляете сейчас пойти на поводу?
И девочке сейчас невероятно тяжело. Это мне напоминает ситуацию, когда люди в возрасте приезжают жить в другую страну. Вынуждены убежать из своей, вернуться не могут и вынуждены язык учить в возрасте, когда это ооочень сложно. Но вариантов нет. Мучение это, даже если в новой стране достойный уровень жизни.
А уж обниматель какой!!! Я представить не могу, чтобы такое сокровище где-то жило отдельно. Кстати, сходил вчера на танцы бальные, вовремя не явился, мама час по дворам искала. Аргумент: "Меня Настя позвала". Весна!
