Koh-i-Noor, Вы потрясающе пишете! Продолжайте, пожалуйста!
Должна признаться что начало этой темы и последний несколько страниц жаркой переписки - просто небо и земля, не ожидала такого увидеть!
Veraja, благодаря вашим словам мне захотелось написать то, что предшествовало моему рассказу о Су-25. Не судите меня строго...
----
Часть 1. Откуда берутся герои.
----
Направление на службу в Афганистан я получил в середине 1987 года. Уже было принято принципиальное решение советских властей о выводе ограниченного контингента войск из Афганистана, в обществе нарастало неудовольствие от войны... Одни подразделения выводились из Афгана, на их место прибывали новые. У меня, как и у других офицеров, была возможность отказаться от этой командировки. Просто бы отказался и всё. Легко на словах, но разве может офицер пойти на такой шаг? Вот и я не смог.
Помню, что первый человек, который узнал об этой новости, был отец. Я честно признался, что командование нашей авиационной части отправляет меня на службу в Афганистан. Летать буду на штурмовике Су-25. Задачи обычные - поддержка пехоты во время боевых действий, нанесение бомбовых ударов по целям, указанным разведкой. Отец молча слушал, лишь изредка кивая головой. Потом, помолчав, спросил: "В каком районе служить будешь?". "Кандагар, аэродром в Кандагаре".
Мы оба понимали, что поездка в Афганистан может стать для меня последней, понимали, что, возможно, видимся в последний раз. Никаких возражений, увещеваний, отговорок не последовало. Напоследок отец сказал: "Служи на совесть, не забывай о том, кто ты и где ты служишь". Мы готовы уже были распрощаться, как отец вдруг спросил: "А жене сказал? Она в курсе твоей командировки?". "Пока ещё нет, но сегодня вечером обязательно скажу". Отец, казалось, что-то обдумывал. "Не говори ей о Кандагаре, не упоминай вообще афганские населённые пункты вроде Пули-Хумри, Файзабад, Гардез, Асадабад ... Волнение ей сейчас ни к чему, пусть спокойно ребёночка выносит. Вернёшься живым - сам расскажешь, если захочешь. А пока - не надо. Объясни, что в Липецк, в Центр боевой подготовки и переучивания летного состава ВВС СССР направили, новые Су-25 обкатывать да пристреливать". На том и остановились.
Разговор с отцом придал мне уверенности в том, что всё будет...точнее, должно быть хорошо. Вспомнилось своё детство. Мы тогда с семьёй жили в составе группы советских войск в Германской Демократической Республике. Отец, как и я сейчас, служил в авиации лётчиком. Я тогда ещё был совсем маленьким пацанёнком. Беззаботные времена, счастливое детство...
Однажды на улице поссорился с гэдээровскими парнями. Слово за слово, так и до потасовки дело дошло. Их было трое, а я один. Домой пришёл с ссадинами и разбитой верхней губой. Вечером с работы отец вернулся, заметил мои отметины на лице. Присел рядом, долго так смотрел мне в глаза, словно любовался, а потом тихо спросил : "Болит?". Я молча кивнул, глядя заплаканными глазёнками в сторону. Меня беспокоила не столько физическая боль, сколько то, что меня избили на глазах у девочек из соседнего дома. Боль смешалась с обидой, злостью на всех и вся.
Мои слёзы всё текли и текли из глаз, словно черпали свою силу из Ниагарского водопада. Отец, слегка улыбаясь, попробовал меня приободрить: "Знаешь, неправду говорят, что мужики не плачут. Плачут, только тихонько и тогда, когда их никто не видит. В жизни всякое случается, унывать и опускать руки не надо. Помни, героями не рождаются, героями становятся. Скоро мама с работы придёт, а нам с тобой ещё кучу дел надо сделать - посуду помыть, поставить кашу гречневую на плиту, уроки сделать. Увидит мама твои слёзы - расстроится, зачем же нам так поступать. А ну шагом марш в ванную, одна нога здесь, другая там".
Реакцию матери описывать не буду. Ну, получил пару раз полотенцем по попе, разве ж это наказание? Тем более, что потом пожалела. Всё-таки сильная штука - материнский инстинкт.
После ужина отец предложил мне каждое утро делать физические упражнения. Вместе! Моя пацанская душа ликовала, как же приятно, когда у отца и сына появляются общие увлечения. На следующее утро, часиков в 9, я ещё полусонной походкой прошествовал на кухню, где увидел отца в форме. Мой сон как рукой сняло. "Пап, ты же обещал, что сегодня мы будем заниматься физкультурой. Ты же обеща-ал". Отец обернулся, взглянул коротко на меня и произнёс: "Да, я обещал. Сегодня утром я зашёл к тебе в комнату, а ты спал без задних ног, соня. Будить тебя мне не хотелось, я тихонько собрался, пошёл на стадион, пробежал 5 кругов, подтянулся 12 раз. Так что сам виноват, ну, всё, мне надо бежать на работу".
Урок не прошёл даром. На следующее утро я был готов вовремя. Вместе с отцом мы нарезали круги по стадиону (я - один круг, отец- 5), вместе подтягивались (я пробовал, но пока не получалось, отец - 12), вместе отжимались (я два раза на ладонях, отец - 40 раз на кулаках). С непривычки было тяжело, но я чувствовал себя Гераклом. Маленьким Гераклом. А через несколько месяцев я расквитался со своими обидчиками. Снова трое на одного, но победа осталась за мной. Мой подвиг не остался незамеченным, отец в тот вечер коротко сказал: “Вот теперь я вижу настоящего сына советского офицера. Я горжусь тем, что ты не дал себя в обиду, молодец!”.
...От нахлынувших воспоминаний на душе стало тепло. Вечером я поговорил с женой, рассказал ей о том, что меня направили в Липецк на облёт новой партии Су-25. Старался говорить убедительно, придумав фамилии тех, с кем доведётся там работать. Но разве можно обмануть женское сердце? Жена молча слушала, опустив голову, но в конце тихо сказала: “Я не могу запретить тебе лететь в Липецк, но хочу, чтобы ты знал. У нашего ребёнка должен быть отец, живой отец. Я хочу, чтобы мы могли вместе гулять по парку, есть мороженое, ходить в кино. Вместе наблюдать из окна за падающим снегом и вместе радоваться первым лучам весеннего солнца. Для этого нужно не так уж и много – вернуться домой живым. Я уверена, что всё так и будет. К счастью, Липецк не Афганистан, всё будет хорошо”. Один Бог знает, каких сил мне стоило не подать виду, сдержаться, не рассказать правду.
Ночью мне снились кошмары. Вот мой самолёт сбивают из переносного зенитно-ракетного комплекса, я попадаю в плён. Бородатый моджахед со свирепым выражением лица склоняется надо мной, заносит нож и ... Я просыпаюсь. Открываю глаза и начинаю в темноте рассматривать потолок. По шторах пробежало пятно света от фар машины. Сон не шёл, я никак не мог успокоиться. Из головы никак не выходили слова, которые жена вечером сказала. Дай-то Бог мне вернуться домой живым. Не калекой, а нормальным человеком. Мне ещё семью подымать, ребёнка в школу отдать, потом университет. А там и до свадьбы недалеко. Внуки появятся, я их нянчить буду, с коляской по парку прогуливаться. Осталось всего ничего – вернуться живым из Афганистана.
За день до отправки мы с женой поехали на УЗИ. Кажется, я больше волновался, чем жена. Помню коридор в больнице, долгие минуты ожидания. Наконец открывается дверь и я слышу чей-то голос: “Папа, заходите”. И вот спустя мгновение я узнаю, что у нас с женой будет мальчик. Пацан! Жена с хитрой улыбкой смотрела на лицо, изучая мою реакцию. Смущение, радость, неописуемое счастье.
В день моей командировки мы с женой старались говорить на отвлечённые темы – намечающейся в стране либерализации, о соседях, о фильмах, о погоде... Дёрнул же меня чёрт сказать о том, что в Афганистане днём жара неимоверная. Жена обернулась и переспросила: “В Афганистане? Почему ты вспомнил об Афганистане?”. Я отвёл взгляд в сторону: “Да на службе с коллегами обсуждали”. Поверила или нет? Не знаю, но в мой кошелёк положила маленькую иконку святых Петра и Февроньи.
----
Часть 2. Кандагарские будни
----
...В Афганистан нас перебросили из города Чирчик на самолёте Ан-12. Летели ночью, афганская земля была скрыта в темноте. Лишь изредка в ночной темени вспыхивали праздничные гирлянды, словно светлячки ткали таинственную материю. На самом же деле внизу шла перестрелка. На аэродром Кандагара мы сели без приключений, целыми и невредимыми. Встретили нас хорошо, как родных. «Смена прилетела», так шутили наши более матёрые советские офицеры, понюхавшие афганский порох.
В один из дней мне показали мою «рабочую лошадку» – штурмовик Су-25. Маленький, юркий и бронированный. Одним словом – красавец! Я неоднократно летал на «грачах», поэтому знал все «таланты» этой машины. Знал и стремился поскорее продемонстрировать их в деле. На моём счету были десятки успешных боевых вылетов, но один запомнился особо.
В тот день не планировалось совершать никаких боевых вылетов. Но вдруг поступило сообщение о том, что в зоне нашей ответственности в засаду моджахедов попал один отряд из состава кандагарской 70 десантно-штурмовой бригады. Требовалась срочная поддержка боевой авиации. Я вызвался лететь. Помню, я изо всех сил бежал к своему Су-25. Спустя несколько минут мой «грач» взмыл в воздух. По радиосвязи мне сообщили, что среди тех, кто попал в западню моджахедов, был мой старый товарищ по школьной скамье Витька Остроухов.
...Витька. Озорной пацан с веснушками на лице, объект обожания женской половины нашего класса. Однажды мы с ним шутя подрались, чтобы девочки из класса на нас ещё больше обращали внимание. Своей цели мы добились...и не только. Вместе с девочками на нас обратила внимание и директриса нашей школы. Нас вызвали к ней в кабинет, а мы стояли, потупив взоры, и слушали гневную отповедь. Вспомнилось, что в наш класс пришла новенькая – красивая девочка с большими глазами. Витька виду не подал, но мне сразу всё стало ясно – парень влюбился окончательно и бесповоротно. А вот Катя (так звали новенькую) на нашего Витьку совсем внимания не обращала. Ещё бы! Она была из тех, кого кличут «ботаниками», а Витька был счастливым обладателем вечного двигателя в заднице. Я лично сомневался, что у них что-нибудь выйдет. Но видимо на роду у них было написано, что встретятся и влюбятся друг в друга. Красивая из них пара была. Катя помогала Витьке с учёбой, терпеливо объясняя геометрические премудрости и отличия пестика от тычинки, а Витька постоянно преподносил «даме своего сердца» сюрпризы – то благоухающие цветы подарит, то стихи красивые напишет, то мелком на асфальте перед домом признание в любви изобразит.
Иногда Витька мечтательно рассказывал мне о том, что у них с Катькой будет трое детей – два мальчика и одна девочка. И даже имена им придумал – Арсений, Владислав и Надежда. Меня эти признания сильно смешили, я начинал немного над Витькой подтрунивать. Как результат мы дрались, но через пять минут мирились. А Витька дальше пускался в свои мечтания – и своя квартира у них будет, кухню описывал и светильники в спальне. Мечтатель тот ещё был! В 20 лет они с Катериной поженились. А ещё через неделю обвенчались. Надо же было такому случиться, что первым у Витьки родился мальчик. Новоиспечённый папаша радостно восклицал: “А я тебе что говорил? А ты не верил. Ничего, мы скоро над вторым будем работать”. Потом подмигнул и добавил: “Так же усердно, как и над первым”.
Пацан сказал – пацан сделал. Через годик Витька с довольным видом встречал свою жену из роддома. И снова парень. Ох, и погуляли мы! Однажды собрались семьями и молодой папаша начал всякие смешные истории рассказывать из жизни своих пацанов. Шутил, что парни его ещё маленькие, но уже видны задатки будущих десантников – кричат так сильно, как и их папаша на учениях. А его жена иронично добавляла: “Ты так кричишь не только на учениях...”. Витька смущался, а мы заливались хохотом.
Никто не сомневался в том, что и за девочкой дело не станет, но судьба распорядилась иначе. Витьку командировали в Афганистан. Что поделать, десантура во все времена считалась своеобразной элитой в армии. И вот сейчас эту элиту кинули в ад Афганистана, чтобы навести порядок. Я пробовал шутить: “Витька, планы на девочку не изменились? Жены-то под рукой нет. Или в Афганистане сдашь демографический норматив?”. А вот реакция моего друга удивила. Витька задумался, а потом рассказал о том, что ему постоянно снится один и тот же сон. Собирается он уходить из дома, а мальчишки тянут свои ручонки и просят: “Папа, не уходи, тебе ещё рано уходить”. И так уже неделю. Он и в церковь сходил, поговорил с батюшкой. Страшный сон вроде бы отступил...
... И вот сейчас мой старый школьный товарищ десантник Витька Остроухов попал в засаду. От меня зависело – сможет ли он выжить, вернуться домой к своей любимой жене Катерине и исполнить свою мечту о рождении третьего ребёнка, девчушки. От аэродрома до места нападения на советских десантников было не больше 20 минут полёта. Что такое эти 20 минут на гражданке? А на войне за 20 минут можно трижды отдать свою жизнь на алтарь победы.
...Ещё 15 минут лететь. Под крылом моего штурмовика неспешно плыла гористая местность. Богом забытая земля? Или мы тут Богом забытые? Я мысленно без конца повторял одну и ту же фразу: “Держись, Витька, держись. Помощь уже идёт”. Остаётся 10 минут. Равномерно гудели двигатели Су-25, мой “грач”, казалось, абсолютно не волновался о предстоящей схватке. Уверенность моего летающего друга передалась и мне. 7 минут. Вот-вот будет видно место засады. На горизонте были видны клубы поднимающегося чёрного дыма. Я начал медленное снижение. Мой штурмовик был оборудован радиосвязью, десантники с Витькой Остроуховым тоже имели радиостанцию, поэтому можно было попытаться выйти на связь. 5 минут. Я уже видел то место, где наши парни попали в западню. Это было самое узкое место на этой дороге, причём с двух сторон была возвышенность, что позволяло моджахедам выбрать самые выгодные для нападения места. 4 минуты. Господи, только теперь я осознал всю опасность положения. Бронетранспортёры с десантниками были атакованы со всех четырёх сторон. Первый и последний БТР были подорваны, в результате чего все остальные бронетранспортёры оказались зажаты на дороге. Десантники рассредоточились по правую и левую стороны, вспыхнула ожесточённая перестрелка. Но позиции моджахедов давали им большие преимущества...
Вдруг ожила радиосвязь. “Говорит старший лейтенант Остроухов. Разведывательная рота кандагарской 70 десантно-штурмовой бригады атакована противником. Мы понесли большие потери, БТРы выведены из строя. Весь личный состав ранен. Без помощи мы долго не протянем”. Я напряжённно вслушивался в до боли знакомый голос. Витька, Витька Остроухов. Живой, чертяка! Но только я попробовал ответить, как раздался сильный треск и связь с землёй пропала.
В моей памяти мгновенно вспыли слова знаменитого поэта Расула Гамзатова:
Люди, я прошу вас, ради бога
Не стесняйтесь доброты своей
На земле друзей не так уж много:
Опасайтесь потерять друзей.
Вот сейчас на негостеприимной и многострадальной земле Афганистана я рисковал потерять своего лучшего друга. Если и есть Бог на свете, то в данный момент на данном клочке земли мой верный штурмовик Су-25 стал карающей рукой Господа. “Грач” ринулся с небес, словно ангел смерти, предвещающий смерть всякому, кто станет у него на пути. Су-25 задрожал всем корпусом, обрушив смерч огня на позиции моджахедов. Я рванул штурвал в левую сторону, не тратя драгоценное время на полный разворот. По обе стороны от дороги появились разрывы от моих ракет. Невероятное по красоте зрелище, но в пылу боя мне некогда было любоваться бесчеловечной картиной разрушения.
...Через 10 минут всё было кончено. Моджахеды были уничтожены, на дороге догорали остовы бронетранспортеров, в разных местах дороги лежали тела десантников. Я трижды совершил облёт этого места, чтобы удостовериться в том, что моя помощь больше не требуется.
Да, моя помощь больше не требовалась. Потому что там, на земле, уже не было живых... Я в оцепенении смотрел на картину развернувшейся на моих глазах трагедии. В голове пульсировали слова “опасайтесь потерять друзей, опасайтесь потерять друзей”. 27 июня я потерял своего лучшего друга Витьку Остроухова. Десантника по призванию, балагура и душу любой компании, любящего мужа и заботливого отца. Я старался, я сделал всё, что было в моих силах. Но, видимо, судьбе было угодно прервать его жизнь.
Вспомнил пророческий сон и слова пацанов Витьки: “Папа, не уходи, тебе ещё рано уходить”. А ведь вы с Катериной ещё собирались девочку родить. Надеждой назвать хотел. Напрасные надежды. Прости меня, Витька... Я обещаю, что позабочусь о твоей семье. Они не будут знать проблем, я всегда им буду помогать. Помогу твоим сыновьям. Обязательно расскажу им о том, что их отец был лучшим десантником в мире. Самым храбрым и отважным. И я уверен, что Арсений и Владислав вырастут и тоже станут десантниками.
Прости меня, Витька, я виноват перед тобой. Прости, если сможешь...
Вечером того же дня я узнал о результатах дневного боя. Десантники из других подразделений побывали на месте засады и сказали, что там было уничтожено свыше ста моджахедов. Витька Остроухов с товарищами были героями, они оказали ожесточённое сопротивление. Пали смертью храбрых. 27 июня около 11 ночи я вышел на бетонку аэродрома Кандагара. Долго смотрел на тёмное небо, вспоминал школьные годы, знакомство с Витькой, их свадьбу с Катериной. Рождение детей. Потом свою свадьбу и свою беременную жену. Вспоминал белорусские бескрайние поля и стройные ряды берёзок.
А по моим щекам катились слёзы... Я тихо плакал. Второй раз за всю жизнь. Но у меня была причина. Всё равно никто не увидит. А даже если и увидит... Ну и что? Ведь 27 июня я потерял лучшего друга... Честь имею.
P.S. этот текст я посвящаю всем солдатам и офицерам Советской Армии, служившим в Афганистане в 1979-1989 гг.
))
